Великолепная западня (Сборник)

— Вы понимаете, что вы спрашиваете?

Я хлопнулся в кресло и взмахнул руками, как делают на сцене актеры, обозначая безнадежную ситуацию.

— Вы ответите или нет?

— Послушайте, леди,— сказал я.-— Вы очень грубо обращаетесь со мной. Вы меня спрашиваете, где Уайтекер, а я сам хотел это узнать у вас, и я не хочу умирать.— Я встал.— Вы понимаете,— с патетикой заговорил я,— я подписываю себе смертный приговор. Если я скажу вам, где Уайтекер, Панцетти и немцы узнают это. Вы же понимаете, что они со мной сделают... Они даже не пристрелят меня. Они подвергнут меня медленной и мучительной смерти. Вы это понимаете?

 — Вы думаете, меня это интересует? Мне важно, что они сделают с Элмером. Откуда я знаю, что они еще ничего с ним не сделали?

 Я снова хлопнулся в кресло.

 — Я выдам вам секрет. Я расскажу вам всю правду. Но, ради Бога, если у вас есть здесь, что выпить, дайте мне. Я чувствую, что это начало моего конца.

 — Оставайтесь на месте и держите руки на столе.

Она начала отступать от стола, не отводя от меня пистолета. Потом подошла к маленькому столику на другом конце комнаты, где лежала ее сумка, открыла ее и достала флягу. Вернувшись, положила ее на стол.

 — Пейте,— сказала она.— И давайте быстрее. У меня мало времени.

 Я думаю, она не знала, что ни у кого из нас не было много времени. Я взял флажху и влил в себя солидную порцию жидкости. Когда рот был полон, я пустил сильную струю даме в глаза.

 Я вскочил в тот момент, когда она закричала, схватилась за глаза и пистолет выпал из ее руки. Я поднял его, подошел и заломил ей руки за спину. Она плакала от боли.

 — Послушайте, милашка,— сказал я.— Перестаньте ныть, иначе вам будет еще хуже. Ясно? У вас есть машина?

 Она колебалась и продолжала стонать.

 — А ну, выкладывайте все,— прикрикнул я.— Иначе я полью еще раз ваши глазки. Где стоит машина?

 — Когда-нибудь я убью вас за это,— тихо сказала она.

 Я хлопнул ее по щеке.

 — Меня не интересует, что вы сделаете когда-нибудь,— сказал я.— Где машина?

Она сказала, что машина в гараже рядом с домом.

— Хорошо,— сказал я.— Мы пойдем туда, но только не через главный ход. И если вы попробуете открыть ваш очаровательный ротик, я выбью вам все зубки. Пошли!

Я толкнул ее к лестнице, мы прошли через задний коридор и кухню прямо в кладовую. Там я толкнул ее к окну.

Она сказала, что не полезет.

— Полезешь, детка,— сказал я,— и не думайте, что красивые бедра могут служить причиной для отказа. Даже если я увижу ваши ноги не думайте, что это случится со мной впервые. Я видел и не такое.

Я схватил ее и толкнул к окну. Она стала вырываться, и я шлепнул ее по заднему месту. Она полезла в окно, а я вслед за ней.

— Вот и славно, милая,— сказал я.— Не стоило показывать свой паршивый характер. Где гараж?

Я последовал за ней, и в тридцати ярдах от дома нашел коричневый гараж. Она открыла дверь. Внутри я увидел большую машину.

Я открыл дверь машины и взял ключ. Потом впихнул Джеральду в машину. Она стала брыкаться, и я снова дал ей оплеуху.

— Проклятый хам,— сказала она.— Однажды я разорву вас на куски.

— Успокойтесь, милая,— вздохнул я.— Вам придется посидеть здесь до моего возвращения.

Я запер машину и дверь гаража и вернулся в дом. Конечно, я снова влез через кладовую. Я вошел в комнату, где мы были до того, и оставил дверь полуоткрытой, чтобы на лестницу падал свет. Затем спустился в темный холл, уселся посреди коридора, который вел от передней двери, достал свой «люгер» и стал ждать.

4

Часы на церкви пробили одиннадцать. Я сидел, прислонившись к стене, и очень хотел курить. Я решил, что если через пять минут никто не появится, то я закурю, и в тот момент услышал шум у передней двери. Через пару секунд кто-то не спеша открыл ключом дверь, вошел в холл и закрыл ее за собой.

Пока он закрывал дверь, я разглядывал его. Лунного спета было достаточно, чтобы я его узнал. Это был чиповый Грант, который встретил меня на вокзале Ватерлоо.

Я прижался к стене и даже затаил дыхание. Парень держал в руке небольшой портфель, и я мог услышать, как он осторожно положил его на пол и потом стал на цыпочках подниматься по лестнице.

На полпути он остановился. Я понял, что он увидел свет из-за двери в комнате, которую я оставил открытой. Он постоял с минуту, потом начал спускаться назад.

Я испугался. Я боялся, что он удерет. Я подумал, что он не услышал ни звука и решил, что там никого нет.

Я слышал, как он спустился вниз и взял свой маленький портфель. Я думал, что теперь он отвалит отсюда. Но он этого не сделал. Он начал красться по коридору в мою сторону. Я прижался к стене и слышал его дыхание.

Он прошел мимо меня на кухню, и я видел, что он включил карманный фонарь. Он положил свой портфель прямо на пол, открыл его, с минуту порылся внутри и выключил фонарь. Потом двинулся в обратный путь. Я снова прижался к стене.

Он вышел в холл и очень спокойно начал открывать входную дверь. Он действовал очень осторожно и старался не шуметь. Когда он взялся за ручку двери и повернул ее, я подошел к нему.

Он не успел удивиться — мой «люгер» столкнулся с его башкой, и парень упал.

Я закрыл дверь, достал из кармана его пальто маленький фонарик и посветил. Да, ребята, это был тот самый Грант.

Я схватил его за плечи и потащил к лестнице. Ну и тяжелый же он был, ребята, и я обрадовался, когда мне удалось втащить его в комнату. Я усадил его в большое кресло у камина, а сам закурил сигарету. Ей-богу, в тот момент я великолепно себя чувствовал.

На полу лежала фляжка Джеральды, и я был страшно рад, что в ней осталось немного выпивки. Я замерз, и надо было убить вирусы гриппа. Сперва я выпил сам, а потом вылил глоток Гранту в глотку.

Он потер руками голову, потом открыл глаза. Хотел оглядеться, но это у него не вышло.

Я подошел к нему и обыскал. В заднем кармане у него был автоматический «маузер». В нагрудном кармане — паспорт на имя Джакомо Фратти, из которого следовало, что он американский гражданин и проживает в Оклахоме. На паспорте стоял штамп Нью-Йоркского консульства, отмеченный пять недель назад. Больше ничего у него не было, кроме металлического ключа в кармане брюк и двенадцати фунтов.