События, описанные здесь, происходили в разных краях. Транскрипция названий не всегда проста и однозначна. Тем не менее я старался пользоваться словарями и академическими источниками.
В книге идет речь о деньгах более чем тысячелетнего периода истории. Основная доисторическая денежная единица, удивительным образом, оставалась постоянной. Это мелкая золотая монета весом приблизительно 4 грамма 1/8 унции) и размером с современный американский десятицентовик. В разных местах и в разные времена эта монета называлась французским ливром, флорентийским флорином, испанским или венецианским дукатом, португальским крузаду, динаром в мусульманском мире, византийским безантом или позднеримским соли-дом. При нынешних ценах на золото она примерно соответствует 80 долларам США. Но есть три исключения. Это голландский гульден, который составлял только 1/5 от этого веса, английский соверен, весивший один фунт, и раннеримский золотой ауреус, который составлял двойной вес этой монеты. Мусульманский дирхем, греческая драхма и римский динарий были серебряными монетами примерно одного размера и веса. Каждая из них соответствовала дневному заработку среднего ремесленника и относилась к золотой монете как 1/12.
ГЛАВА 1.
ШУМЕРЫ
Послания, которые мы получаем из далекого прошлого, не предназначены нам и не избраны нами специально. Это — случайные осколки, которые пощадили природа и человек. Они также напоминают нам о непредсказуемости вселенной знаний и о загадочных пределах наших возможностей исследовать мир.
Где-то около трех тысяч лет до нашей эры племя скотоводов атаковало маленькое поселение шумеров во время сбора урожая. Налетчики напали неожиданно, обрушив на противника с безопасного расстояния стрелы, метательные копья и камни из пращи. Вооружившись булавами, жители деревни сошлись с нападавшими в ближнем бою. Булава — круглый камень, прикрепленный к концу прочной палки и предназначенный для проламывания вражьих голов. Она стала первым оружием человека исключительно против себе подобных (животные имеют толстые угловатые черепа и редко подставляются для удачного удара булавой). В отношении же разбивания хрупкого и круглого человеческого черепа булава показала высокую эффективность, вне зависимости от того, бежит ли обладатель черепа на атакующего или убегает от него.{21}Набеги во время сбора урожая были обычным делом. Козы и овцы скотоводов сильно страдали от болезней и зависели от капризов природы, поэтому для выживания кочевого племени были необходимы частые рейды для захвата зерна у относительно более обеспеченных земледельцев-соседей. В этом конкретном бою у скотоводов были странные блестящие головные уборы, которые, как оказалось, в определенной степени защищали своих владельцев. Некогда смертельные тяжелые прямые удары булавами теперь лишь слегка оглушали, а то и вовсе соскальзывали с гладкой поверхности. Это преимущество в защищенности изменило баланс сил на поле брани, позволив кочевникам ограбить противников.
После боя выжившие земледельцы изучили головные уборы тех немногих врагов, что пали в сражении. Эти «шлемы» представляли собой трехмиллиметровую оболочку из незнакомого красноватого материала на кожаном наголовнике. Жители деревни никогда прежде не видели меди, ее не было в осадочных породах равнин между Тигром и Евфратом. Нападавшие же приобрели металл у торговцев, живших у месторождений в сотнях километров к западу, в Синайской пустыне. Вскоре и шумеры нашли своих поставщиков, что позволило им изготавливать более смертоносные шипастые булавы с медным навершием. Скотоводы же ответили более толстыми шлемами. Так началась гонка вооружений, которая и по сей день зависит от редких металлов, которые удается купить.{22}
Как же эти земледельцы и скотоводы приобретали медь для своих шлемов и как эта торговля связывала месторождения с удаленными на сотни километров пастбищами и полями? Палеонтологи полагают, что все началось шестьдесят-восемьдесят тысяч лет назад, когда проживавшая в Африке первая генетически современная популяция людей начала изобретать все более сложные инструменты, сверлить раковины (предположительно для ожерелий) и рисовать красной охрой абстрактные изображения. Около пятидесяти тысяч лет назад небольшая их часть мигрировала через Палестину в земли Плодородного Полумесяца (Переднюю Азию) и Европу. Несколько ранее произошло усовершенствование языка, и вскоре возникли уникально «человеческие» проявления: искусно изготовленные из кости и оленьего рога предметы быта, наскальные рисунки, скульптура. Оттачивалась технология изготовления оружия дальнего боя: появились копьеметалки — особым образом сделанные палки, с помощью которых увеличились дальность и точность броска копья. Возрастающая сложность этих технологий вероятно и способствовала появлению еще одного занятия, характерного для современных людей: торговле с удаленными племенами новым оружием, инструментами и безделушками.{23}
С другой стороны, историки традиционно цитируют Геродота, описавшего в 430 году «безмолвную торговлю» между карфагенянами и «расой людей из той части Ливии, что лежит за Геркулесовыми столпами» (Гибралтарским проливом), наиболее вероятно — из Западной Африки:
Всякий раз, когда карфагеняне прибывают к тамошним людям, они выгружают свои товары на берег и складывают в ряд. Потом опять садятся на корабли и разводят сигнальный дым. Местные же жители, завидев дым, приходят к морю, кладут золото за товары и затем уходят. Тогда карфагеняне опять высаживаются на берег для проверки: если они решат, что количество золота равноценно товарам, то берут золото и уезжают. Если же золота, по их мнению, недостаточно, то купцы опять садятся на корабли и ожидают. Туземцы тогда вновь выходят на берег и прибавляют золота, пока купцы не удовлетворятся. При этом они не обманывают друг друга: купцы не прикасаются к золоту, пока оно неравноценно товарам, так же как и туземцы не уносят товаров, пока те не возьмут золота.{24}
К сожалению, описание обеих сторон, приведенное Геродотом, весьма напоминает миф.{25} Однако суть исходного сценария он, по-видимому, уловил верно. Однажды, в далекие первобытные времена человек или группа людей установили первые торговые пути, используя воду и лодку.
Возможно, к созданию лодки людей подтолкнул голод. Двенадцать тысяч лет назад Северная Европа напоминала современную Лапландию: холодные, дикие земли с деревьями, куда более редкими и низкорослыми, чем сегодня. Первые Homo sapiens, возможно, только что победившие неандертальцев, сильно зависели от охоты на крупную дичь, в первую очередь от северных оленей. Даже в идеальных условиях успех охоты на этих быстроногих животных с копьем и луком не гарантирован. Но у северного оленя был один недостаток, который люди безжалостно использовали: он плохо плавал. Загнанный в воду, он был уязвим. Он плыл медленно, запрокинув голову, чтобы удержать нос над поверхностью воды. В какой-то момент неизвестный гений каменного века догадался, что скольжение по водной поверхности дает охотнику колоссальное преимущество, и сделал первую лодку. После того как добыча была настигнута, убита и затащена в лодку, транспортировка туши до стойбища по воде была значительно легче, чем по суше. Вскоре люди стали использовать воду для перевозки и других грузов.
Наскальные рисунки и найденные на побережьях обломки говорят о том, что первые лодки появились в Северной Европе около пятнадцати тысяч лет назад. Они представляли собой шкуры животных, натянутые на жесткий каркас (чаще всего, из оленьего рога), и использовались как для охоты, так и для транспортировки. Обычно гребец располагался сзади, а охотник или пассажир — спереди. Не случайно в археологических находках этого периода часто попадаются иглы из оленьего рога — они были необходимы для сшивания и латания шкур, из которых были сделаны борта лодки. Эти суда предшествовали более «примитивным» вытесанным из бревен каноэ, так как в холодной лесотундре не росло деревьев, достаточно толстых для того, чтобы вместить в себя человека.