Дабы монашество не посмело и не смогло повлиять на народ и общественность в противоположном, то есть исконно российском духе, Пётр запрещает постригать в монашество дееспособных людей, но только — стариков, калек и различных убогих. Пётр также запрещает монахам иметь при себе в кельях письменные принадлежности и бумагу! Не очень ценил и совсем не понимал Пётр и иных благодатных церковных воздействий на жизнь. Так, после поражения под Нарвой, желая скорее создать хорошую артиллерию, Царь без церемоний приказывал снимать, сколько нужно будет, колокола с церквей и переливать их на пушки (так теперь понималась «польза Отечества»!). Всё это может казаться сущим гоненьем на Церковь и веру, но это не так. Как уже говорилось, Пётр атеистом не был. Он изредка мог читать в церкви на клиросе, мог довольно искренне молиться. Дня небесной «поддержки» новой своей столицы он самолично перевёз в неё мощи Благоверного Князя Александра Невского. Пётр чтил некоторые иконы, основывал церкви, благотворил ряду церквей и монастырей и
настаивал на том, чтобы его почитали именно защитником и покровителем Православной Российской Церкви... Секрет такой двойственности поведения отчасти в том, что веру, Церковь, Православие и всё, что связано с жизнью духовной, с Богом, Пётр понимал и воспринимал по-протестантски и по-масонски! Отчасти же дело в таком же раздвоении личности, каким страдал «образец» Петра Иван IV Ужасный. В свою очередь это — от великой гордости, что в Царе сказывается стремлением подчинить себе всё и вся, не давая отчёт никому, утверждать себя в самодурствах и сознательных беззакониях. Большей частью в состоянии такого самоутверждения забот и сует о земном Пётр I пребывал. Но иногда он как бы спохватывался или пробуждался, обращаясь к чему-то в детстве усвоенному, — к молитве, к Церкви, к почитанию святынь, даже к клиросному чтению... Светлые эти моменты в жизни Петра были до крайности редки, но они всё же были!