Так постепенно, но очень быстро настоящий Русский Народ уходил из жизни, из земной истории человечества, заменяясь народом новым, хотя ещё называвшимся по этническому происхождению «русским», но уже не являвшимся таковым по духу, по образу мышления и міровосприятия. Уходила из истории вместе с народом и настоящая Русская Православная Церковь в Советском Союзе, заменяясь лжецерковью, усердно создаваемой деятелями сергианского толка.
Совершенно естественно, что эти деятели сразу же учинили раскол Русской Православной Церкви. Он стал не менее, а даже более значительным по своим идейно-духовным последствиям, чем раскол старообрядчества в XVII в. Тогда, в 1927 г. подавляющее большинство русских архиереев, находившихся в Союзе, почти все архиереи, бывшие за границей и, за малым исключением, в целом весь верующий Русский Народ, ещё не убитый, не могли принять и не приняли «Декларации» митрополита Сергия и той новой линии отношений с сатанинской властью, какая из неё вытекала.
Во главе несогласных стояли все виднейшие русские архиереи: законный Местоблюститель Патриаршего Престола Митрополит Пётр (Полянский), кандидаты на этот пост, названные ещё Патриархом Тихоном, — Митрополиты Казанский Кирилл и Ярославский Агафангел, а также Митрополит Петроградский Иосиф. С их стороны и со стороны других епископов, священников, даже простых прихожан пошли протесты, мольбы, увещания Сергию отказаться от избранной им позиции. Томившиеся в страшном «Соловецком лагере особого назначения» (СЛОН) в бывшем Соловецком монастыре епископы и духовенство обратились к Сергию с особым соборным «Открытым письмом» 14/27 сентября 1927 г., разбиравшим его Послание (Декларацию) от 29 июля. В начале выражалось одобрение «самого факта обращения к Правительству с заявлением о лояльности Церкви в отношении к Советской власти во всём, что касается гражданского законодательства и управления». Отмечалось, что «подобные заверения неоднократно высказывались Церковью в лице Патриарха Тихона, выражалась приемлемость чисто политических положений «Декларации», а именно, — обязанность церковных деятелей подчиняться власти в мірских, гражданских отношениях, отказ их от участия в политической борьбе против советской власти, вообще от всякой политической деятельности.
«Но мы не можем, — писали тут же Соловецкие узники, — принять и одобрить послание в его целом, по следующим соображениям». И следовали обозначенные по буквам пункты. В пункте «а» сразу указывалось на главную неправду («ваши радости — наши радости»), «что легко может быть понято в смысле полного сплетения Церкви и государства». «В задачу настоящего правительства входит искоренение религии, но успехи его в этом направлении Церковь не может признать своими успехами», — говорилось в письме. В пункте «б» обличалась «благодарность» сов. власти за «внимание к нуждам», как нечто похожее на «Сатирикон», не отвечающая достоинству Церкви и возбуждающая справедливое негодование в душах верующих людей. Назывались основные беззакония и глумления власти над Церковью и верой. Пункт «в» уличал «Декларацию» Сергия в явной лжи в той части, где она возлагает вину за столкновения Церкви и государства на Церковь, на контрреволюционные выступления клира, отмечая, что в тюрьмах томятся представители Церкви совсем не за политическую деятельность, а только за веру. И особо отмечалось, что «настоящей причиной борьбы служит задача искоренения религии, которую ставит себе правительство», его «принципиально отрицательное отношение» к Церкви. Наконец, пункт «г» разоблачал полную незаконность угрозы Сергия зарубежным епископам и самого принципа ставить пребывание людей в Церкви в зависимость от их политических взглядов, что противоречит в особенности постановлению Всероссийского Поместного Собора от 2/15 августа 1918 г.г., не допускающего никаких церковных кар за политическую деятельность и реабилитирующего всех, кто в прошлом был лишён сана за политические преступления, в частности — архиепископа Арсения (Мацеевича), пострадавшего от Екатерины II.