Одним из мощных средств разрушения русской жизни явилась большевицкая индустриализация и коллективизация сельского хозяйства (с «ликвидацией кулачества как класса», а на самом деле — крестьянства, как корня и ядра Русского Народа). О «коллективизации» мы уже достаточно сказали. «Индустриализация», как резкий рывок по созданию гигантов индустрии, вызывалась не практической хозяйственной необходимостью, не естественным ходом производства, а, главным образом, желанием быстро нарастить военный потенциал в соответствии с идеей «міровой революции». В итоге Россия перестала быть аграрной страной, что противоречило всей её природе (сущности), а сделалась — промышленной. Но при этом совсем не такой, как индустриальные Германия, Англия или США, где сельское хозяйство отнюдь никогда не губилось в угоду промышленности, и где сама промышленность развивалась по неким относительно естественным законам, как в России до революции. Индустрия СССР изначально основывалась на двух основных
пороках. Первый — это непомерно высокая доля военного производства в общем объёме производства. Второй — это строительство ради строительства, производство ради него самого, т.е. на самом деле — ради определённых партийных работников (или групп работников), делавших карьеру, приобретавших власть и деньги на различных «инициативах» в области создания всё новых заводов и фабрик, а также — безумных проектов, вроде «поворота северных рек». Последнее делало советскую экономику чудовищно нелепым сооружением, работающим не для людей, не для рынка товаров, а в значительной мере — только на себя, да и то крайне плохо по причине централизованной «плановой» или «командно-административной» системы управления. Привлекая огромные массы рабочих, эта конструкция в случае развала обрекала их на безработицу таких грандиозных масштабов, каких не знала ни одна страна міра!