Эта была атака, достойная идиота Фараса — мертвого Фараса, которого никто не оплакивал. Персидским копьеносцам в центре предстояло преодолеть полмили до римских укреплений. Полмили при дикой жаре, против пыли, летящей им в лицо — ветер не утихал. Это был верх глупости. И еще более глупо из-за трех тысяч персидских наездников-лучников, уже находившихся в центре поля. Наступающие персидские копьеносцы будут спотыкаться о свои собственные войска.
Однако на полпути к персам вернулась способность соображать, хотя бы частично. По крайней мере, к наездникам-лучникам, уже находившимся в центре. Увидев наступающих копьеносцев, сидевших на конях, лучники разбежались прочь с дороги. Их офицеры повели их в атаку против небольшой группы римлян на горе.
Велисарий внимательно наблюдал. Он был уверен: его катафракты и представители горных местностей Анатолии в состоянии отразить атаку, даже если противник будет превосходить их по численности в пять раз. Персам предстоит взбираться по крутым склонам под непрекращающимся огнем. А если станет туго, то у Велисария есть еще две тысячи кавалеристов из его собственной небольшой армии, стоящие на левом флаге, недалеко от горы. Но он не хотел использовать там этих ребят, если в этом не будет крайней необходимости. Полководец хотел, чтобы они оставались свежими, когда…
Внезапно протрубили трубы. Кавалеристы стали стрелять из луков в персидских копьеносцев, которые теперь находились менее чем в ста ярдах. Мгновение спустя трубачи снова протрубили. Римская кавалерия бросилась в атаку, чтобы встретить наступающих копьеносцев. Они выпустили последний поток стрел в начале атаки, а затем убрали луки. Теперь придется работать копьем и мечом.
Велисарий бросил взгляд в центр. Но ничего увидеть не смог. Все поле брани теперь закрывала пыль, которую ветер нес персам в лицо. Однако Велисарий все еще мог видеть гору за клубами пыли. После трех или четырех секунд наблюдения за спокойным и уверенным поведением фракийских катафрактов и представителей горных местностей Анатолия, продолжающих стрелять из луков, Велисарий не сомневался: они продержатся. По крайней мере, достаточно долго.
Время пришло.
Он посмотрел на развертывающееся перед ним сражение. Гунны из ливанской армии заходили справа, пытаясь окружить персидских лучников-наездников. Но персидские лучники также были ветеранами и стали раздвигать свои ряды, чтобы встретить гуннов на полпути. Эта часть битвы незамедлительно превратилась в хаотичное кружение наездников, обменивающихся стрелами, часто сидя друг напротив друга.
Теперь пыль поднималась везде. Восхитительная, закрывающая обзор пыль, летящая с запада на персов, ослепляющая их и не дающая увидеть римские маневры.
Единственной частью битвы, которую Велисарий все еще мог видеть — кроме вершины горы, — было столкновение между копьеносцами из ливанской армии и копьеносцами с левого персидского фланга. Эутих и его две тысячи тяжеловооруженных всадников сражались лицом к лицу с равным количеством персидской тяжелой конницы. Шум поля брани, казалось, наполнил всю вселенную. Лязг металла, крики людей и ржание лошадей наполнили воздух.
Эту часть битвы должны были выиграть персы. За исключением лучших катафрактов, никакая тяжелая римская конница не могла победить равное количество персидских копьеносцев. Но наблюдая за напором и смелостью атаки Эутиха, Велисарий был более чем удовлетворен. Эутих проиграет свою часть сражения, но к тому времени, как это произойдет, римляне победят на всем поле в целом.
Большего Велисарий и не требовал.
«Держи правый фланг, Эутих. Просто держи его. И попытайся выжить. Я намереваюсь использовать подобного командующего».
Велисарий отдал приказы через Валентина и Анастасия. Четверо оставшихся командиров ливанской армии быстро подчинились. Очень быстро. Две тысячи копьеносцев этой армии Велисарий держал в резерве — те самые, которых Фарас собирался отправить на самоубийство во время первой атаки. Теперь они двигались по полю брани в хорошем порядке. С юга на север, за рядами римлян, с правого фланга на левый. Персы их совсем не видели из-за пыли.
Когда они оказались за укрепленным лагерем, Велисарий приказал остановиться. Он думал, что еще есть время, и хотел удостовериться, что главное сражение идет в центре.
Поэтому, пока копьеносцы армии Ливана давали своим лошадям отдохнуть, Велисарий поскакал в лагерь и въехал в него через западные ворота. Теперь, даже несмотря на пыль, он мог видеть происходящее.