Под ногами оказались два разорванных человеческих тела. Из них сочилась кровь. Пахло канализацией. Наверное, это был запах разорванного кишечника и не переварившейся пищи. При мне еще ни разу так людей не разрывало.
Я торопливо шагнул вперед.
В нишах вдоль стены стояли латы рыцарей. Я еще подумал, что обладатели доспехов все ниже меня ростом. Наверное, раньше люди были меньше.
Спасаясь от запаха, я нырнул в первую же дубовую дверь, на которой не было ни врезного, ни навесного замка.
Войдя, я оторопел. Спиной ко мне стоял нацист в белом кителе. Он склонился над столом и что-то разглядывал, видать, план наступления. Меня поразило, как можно было не услышать грохот двойного взрыва.
Я не стал приближаться, просто выстрелил врагу в голову, но промазал. Немец отскочил от стола, выхватил свой «Вальтер П-38» и пальнул в стену. Стрелок из него был никакой.
Я выпустил очередь из «Шмайссера». Немца откинуло назад. Враг остался лежать на полу в неестественной позе.
Я подбежал к фашисту. С офицера слетела фуражка, и сквозь пряди волос выбивался странный костяной нарост, более всего похожий на тщательно спиленный рог.
Да что здесь творится?
Присмотревшись, я различил в левом ухе наушник. Вероятно, он играл роль слухового аппарата и был неисправен. Только глухотой и можно объяснить поведение немца.
И все же, почему эсесовцы появляются по одному, а не десятками? Странно. Словно кто-то расставляет солдатиков, дабы поиграть со мной «в войнушку» и выпускает противников в строгом порядке, дабы у меня был шанс выжить.
Да, это напоминало шахматную игру с самим дьяволом. Мне дадут дойти до конца, а потом прикончат, чтобы я не мог никому об этом рассказать!
Я помотал головой, чтобы разогнать несвоевременные мысли.
Это безумие отправлять на смерть своих солдат одного за другим, чтобы получить наслаждение от зрелища этих своеобразных гладиаторских боев.
Но, с другой стороны, бесноватый австриец, и впрямь, смахивает на сумасшедшего Нерона, поджигающего со всех сторон Рим, дабы его посетило вдохновение.
А еще немцы вели опыты по созданию супер-солдата. Возможно, эти охранники — дефектные плоды этих экспериментов. От них вроде бы и избавиться жалко, а так, наблюдая за их поведением из закрытого бункера, можно понять ошибку в расчетах.
Наверное, попадая в места скопления безумцев, начинаешь думать, как сумасшедший. Возможно, аномальность мышления передается по воздуху как споры грибов или бактерии.
Я подобрал офицерский «Вальтер» и сунул его в карман.
Оглядев комнату, метнулся к окну, но оно было наглухо забито ставнями снаружи. На подоконнике из узких щелей между стеклами и рамами насыпалась земля.
Мы, точно, находились под фундаментом замка. И окна эти — они лишь для декорации, для психологического комфорта — бутафория. Возможно, это средство от клаустрофобии.
Наверное, люди, долгое время работающие под землей или в подводках, испытывают необратимые изменения в психике. И создание видимости наземного антуража на какое-то время затормаживает страх.
Фашисты не зря окопались здесь, как кроты, попробуй их тут достань!
Я нервно прошелся по комнатушке. Страстно хотелось курить.
Офицер в белом кителе, наверняка, таскал в штанах кисет с табаком. Более того, поверженный враг не выглядел бедным. У него могли оказаться и настоящие папиросы или даже сигареты.
Обыскивать мертвеца было противно. Никогда не занимался мародерством. Но сейчас меня словно тянуло к этому рогатому нацисту.
Поколебавшись, я склонился над мертвецом.
И тут над головой просвистели пули. Я поднял голову и увидел сразу двоих с автоматами. На сей раз, словно услышав мои мысли, эсесовцы явились группой, и бесшумно, не выкрикивая всякие глупости, выдавая тем самым свое приближение.
Как я, вообще, мог предположить, что замок охраняют недоделанные солдаты-роботы с одной извилиной в мозгу? Нет, это не воскресшие мертвецы, не зомби, поднятые из тесных могилок обрядами таинственного вуду!
Наверное, я схватил дозу облучения во время десантирования. И здесь, в темницах, точно, распыляют газы, отравляющие сознание, заставляющие галлюцинировать.
Немцы любят яды. У каждого эсесовца в воротнике зашита капсула с цианистым калием. Здесь, точно, какой-то газ. Только фашистам привили сыворотку-антидот, а я оказался в роли добровольной лабораторной крысы.
Черт! А ведь похоже на то!
Когда профессор исчез, оставив меня одного, я мог бы догадаться, что все это — иллюзия!
Следующая пуля пробила мне череп.
Начищенные сапоги остановились возле моих глаз.