Первый этаж показался пустым и еще менее гостеприимным, нежели берег снаружи. Все окна были разбиты. Разъехавшиеся закрытые ставни местами пропускали бледный дневной свет, которого едва хватало, чтобы разглядеть очертания немногочисленных покосившихся предметов мебели, покрытых плесенью. В глубине помещения просматривалась узкая лестница, ведущая наверх. Жан сделал еще несколько шагов вперед. В ноздри ударил затхлый запах гниения и тлена. На верхних этажах что-то застучало о пол. Жан остановился, все его чувства обострились. Наверху лестницы возникла призрачная фигура, четко очерченная одним из редких лучей света. Высокий худощавый мужчина в фетровом плаще, без шляпы, с тростью в одной руке и мушкетом в другой. Молодого лейтенанта охватила невольная дрожь. Он лихорадочно потер лоб.
– Чего вы хотите от меня? – произнес он напряженным голосом. – Вы Жюстиньен де Салер?
Мужчина не ответил. Жан снял треуголку и снова потер лоб, повторяя свой нервный жест.
– Мы собираемся вас арестовать, вы знаете? – настаивал он. – Вы можете пристрелить меня, придут другие. Это вопрос времени.
Жану показалось, что он услышал фырканье сверху. Знак презрения? Он переступил с одной ноги на другую. Наконец мужчина заговорил с сухой насмешкой:
– Если бы я хотел вас застрелить, то уже давно бы это сделал.
– Чего же вы от меня хотите? – спросил лейтенант, мало успокоенный этим заявлением.
– Поговорить, – ответил человек в темноте.
– Поговорить? – недоуменно повторил лейтенант.
– Просто поговорить. А затем я последую за вами без лишних разговоров.
В его чуть хрипловатом голосе было нечто, напоминавшее прибой на рифах, как будто он слишком долго кричал на открытом ветру. Движением трости маркиз пригласил лейтенанта последовать за ним. Жан повиновался. Должно быть, свой инстинкт самосохранения он скинул, подобно громоздкому мешку, где-то между болотами и башней.
Ступеньки скрипели под ногами. Трость маркиза постукивала при ходьбе, словно отмеряя время. А помимо этих звуков, в здании царила могильная тишина, едва нарушаемая шумом прибоя. Когда молодой лейтенант попытался прибавить шаг, маркиз обернулся к нему, поднял мушкет, но лишь затем, чтобы побудить его замедлить ход. В эти минуты слабый свет скользил по рельефам его лица, всем впадинам и выступам, напоминавшим гранитные скалы, истерзанные морем. Нездоровое любопытство побуждало Жана пытаться увидеть больше.
Кем на самом деле был Жюстиньен де Салер? Распутник в юности, добрый самаритянин, вернувшийся из Новой Франции? Почему он закрылся здесь, в этих руинах, с единственным выходом к берегу? Имея друзей на побережье, Жюстиньен мог переправиться в Англию или исчезнуть на болотах. Почему решил дождаться «синих»? Чтобы устроить им ловушку? Но если да, то какую? Нет, в этом не было никакого смысла…
Проходя мимо бойницы, Жан кинул взгляд вниз, на скалы. На рифах бурлила пена. Жан вздрогнул и продолжил свой путь. Маркиз остановился на верхнем этаже, открыл дверь. Жан последовал за ним.
Вердье остановился на пороге, и тепло комнаты окутало его, как вторая кожа. Он окинул взглядом помещение, в которое только что вошел. Оно имело форму полумесяца и было обито выцветшим бархатом. Из-за ткани нельзя было разглядеть расположение окон. В крепкой чугунной печи потрескивали угли. В глубине комнаты высокий подсвечник тускло освещал большую картину, величественную и старомодную. На ней был изображен мужчина в придворном облачении, а вокруг него угадывались фигуры других людей, одетых более скромно. Чуть дальше стояло низкое кресло эпохи Регентства[6]. Слева от кресла находились две длинные белые восковые свечи, едва начатые. Они проливали мерцающий свет на заваленный письменный стол. Тот был полностью погребен под картами, исписанными бумагами, толстыми томами в кожаных переплетах, необработанными камнями, перьями и графитовыми карандашами, а также иными предметами, назначение которых было трудно определить. Пламя свечей отражалось янтарными отблесками на паре стекол темных очков.
Маркиз указал тростью на штору.
– Откройте, будьте так любезны.
Эта старомодная учтивость прозвучала как шутка. Жан на мгновение замер в нерешительности, но затем послушно отодвинул бархатную штору. Серый дневной свет выявил слои скопившейся за многие дни пыли по всей комнате и осветил лицо старого маркиза. Жан внезапно побледнел. Он участвовал в боях и видел разные раны. При Вальми[7] его соседу и другу детства пушечным ядром оторвало руку и ногу. После битвы тот умер от гангрены.
6
Период между 1715 и 1723 годами, когда при несовершеннолетнем короле Людовике XV Францией управлял племянник Людовика XIV Филипп Орлеанский.
7
Артиллерийское сражение французской революционной армии против прусских и австрийских войск, состоявшееся 20 сентября 1792 года, известное как «канонада при Вальми».