– Теперь я не сомневаюсь в том, кто убил Кракнора, если только бедный Кракнор действительно мертв, – проговорил король, и у Илькавара от ужаса подкосились ноги.
– А до сих пор вы, ваше величество, подозревали, что я лгу?… – пролепетал он.
– Да какая разница, что я подозревал! – отмахнулся Конан. – Главное – теперь я убедился в твоей честности. Так что темница тебе не грозит. Ну, если мы сумеем выбраться отсюда.
Он встал, опираясь на меч. Внимательно посмотрел на тень.
– Не нравится мне то, что он тут вытворяет, – пробормотал киммериец. – Не следует позволять демону доводить до конца то, что он начал. Я еще ни разу не встречал выходцев с того света, которые хотели бы добра живым людям. Все ожившие мертвецы – мстительные злобные твари, и моя задача – загонять их обратно под землю.
И он снова ударил тень мечом, целясь на сей раз в руки.
Тень взвыла и набросилась на киммерийца. Это был странный поединок, развивавшийся в почти полной темноте, рядом с гробом умершего негодяя. Конан уклонялся от рук, которые налетали на него, казалось, сразу отовсюду, приседал, перекатывался по иолу и снова вскакивал на ноги. Тень преследовала свою жертву по всей гробнице, которая сделалась бесконечно огромной.
Илькавар удирал от бойцов, как умел, перемещаясь преимущественно на четвереньках. Несколько раз Конан наступал ему на руки, на ноги, а однажды чуть не упал, споткнувшись о своего младшего приятеля; и крепко обругал его.
Илькавару уже начало казаться, что ночь никогда не пройдет, что он обречен вечно метаться но склепу и спасать свою никчемную жизнь сразу от двух убийц.
А затем все сразу переменилось. Тень с тонким криком метнулась к гробу и упала на него. Еще миг – и гроб как будто всосал в себя бесплотное существо. Две каменные руки остались лежать на изваянии – теперь они превратились в часть надгробия.
Выход, бывший где-то очень далеко, снова приблизился. В маленькую щель между дверью и порогом пробивались лучики света.
Илькавар знал, что выглядит не лучшим образом: подбитый глаз, все лицо исцарапано, на шее жуткие синяки. Он взглянул на короля, чтобы убедиться в том, что и Конан, непобедимый владыка Аквилонии, не так уж неуязвим. И был сильно разочарован.
Ни бессонная ночь, проведенная в жестокой схватке с бесплотным врагом, ни предыдущая битва с разбойниками ничуть не сказались на внешнем облике Конана. Он по-прежнему был величав, спокоен, и лицо его оставалось невозмутимым… и красивым.
Да, король Конан был красив. Пожалуй, решил Илькавар, никто из его знакомых не отличался такой удивительной, такой мужественной красотой.
И весь мир вокруг был прекрасен. Самые яркие зеленые листья распустились на деревьях в саду Катабаха, самые голосистые птицы прилетели сюда, чтобы встретить утро.
Когда Илькавар с сияющими глазами сообщил Конану о своих наблюдениях (умолчав, естественно, о том, как он восхищается лично его величеством), киммериец весело рассмеялся.
– Так часто бывает, когда из подземелья выходишь на волю и обнаруживаешь, что все еще жив! Мне знакомо это чувство, мальчик,
Илькавар покраснел и отвернулся. Конан уже забыл о нем. Он внимательно осматривал сад возле гробницы.
– Гляди!
Илькавар повернулся и увидел странные следы. В мягкой почве отчетливо отпечатались чьи-то руки и ноги. Следы были человеческие, в этом не возникало ни малейших сомнений, но…
– Он шел на четвереньках? – замирающим голосом спросил Илькавар.
– И это еще не все, – добавил Конан. – Глянь-ка, как они вывернуты. Такое ощущение, что ему переломали все кости, но он все равно куда-то полз.
Они двинулись вдоль следов, желая выяснить, куда же направлялось непонятное существо.
– Оно нигде не останавливалось, – заметил Конан. – Следы везде ровные и отпечатки одной глубины. Оно не топталось на месте, не сомневалось в выборе пути. Оно целеустремленно ползло к выходу из сада.
– Это меня успокаивает, – сказал Илькавар.
– А меня настораживает, – отозвался Конан.
– По крайней мере, оно не намерено разгуливать по моим владениям, – пояснил Илькавар.
Король посмотрел на него с легкой, чуть печальной усмешкой.
– Ну да, – сказал Конан, – оно покинуло твои владения, потому что явно намерено разгуливать по моим.
Возле ворот, ведущих из сада на улицу, следы обрывались, и Илькавар робко пригласил Конана разделить с ним трапезу.
– У тебя, небось, не осталось ничего съестного в доме, – возразил киммериец. – А ветчину я вчера прикончил.
– На кухне был окорок, а в леднике наверняка есть сыры… И хлеб еще был, – сказал Илькавар. – Вина здесь большие запасы. Для меня было бы честью угостить в своем доме короля… И еще я боюсь выходить на улицу.
– А в «Зеленом медведе», очевидно, твой вид вызовет слишком много вопросов и привлечет чересчур пристальное внимание, – прибавил киммериец. – Что ж, не могу тебя винить за твою застенчивость. Я и сам не хотел бы сейчас показываться во дворце. У нас остался только один день, чтобы поймать всех негодяев и прекратить бессмысленные убийства в Тарантии. А убийства будут. Это существо – кем бы оно ни было – вряд ли отличается кротким нравом. Оно голодно и знает только один способ насытиться – убить.
Они спустились в кухню. Конан уселся на широкую скамью и привычно развалился у стены, а Илькавар неловко принялся кромсать окорок и сыр. Король даже не смотрел на него. Думал о своем, молчал. И насчет того, как неуклюже прислуживал ему Илькавар, не сделал ни одного замечания.
Илькавар попытался извиниться, когда случайно облил короля вином.
Конан только отмахнулся:
– Ты не слуга и не обучен этому. И рожден ты не слугой, а свободным человеком, поэтому… – Он не договорил и просто выпил вино.
Илькавар сел рядом – робко, на краешек скамьи.
– Поешь, – сказал ему король. – И перестань меня бояться. Я здесь для того, чтобы помочь, разве ты еще не понял?
Илькавар кивнул.
– Это существо… Как вы думаете, ваше величество, кто оно?
– Кем бы оно ни было, оно – порожденье того зла, что затаилось в гробнице Катабаха. Сейчас мы попробуем его отыскать. Начнем с воровского квартала. Там больше всего добычи, хотя она, боюсь, не самого лучшего качества. Впрочем, если оно – то, что я подозреваю, то ему безразлично, было бы мясо на костях.
– Разве вам не хотелось бы произвести некоторые… опустошения в воровском квартале? – спросил Илькавар. Он, кажется, хотел пошутить, но не сильно преуспел в этом.
– Кому жить в моем городе, а кому умирать – в моей власти, – резко ответил король. – И не какой-то твари принимать за меня подобные решения. Я совершенно не желаю, чтобы в моем городе на мостовых валялись трупы. В доме есть хорошее оружие? Мне кажется, вместо твоего игрушечного кинжала неплохо было бы обзавестись чем-нибудь посерьезнее.
Они покинули дом Катабаха в три часа пополудни. Илькавар не знал, чего он боится больше: идти в воровской квартал на поиски неведомого чудовища или оставаться в одиночестве в проклятом доме. В конце концов, Конан лишил его выбора, и Илькавар был благодарен королю за это.
Юноша плелся за Конаном и молча смотрел в его широкую спину.
Они оба облачились в длинные широкие плащи, оба скрыли лица капюшонами. В воровском квартале подобная одежда была обычным делом.
– Публичный дом, – заметил Конан между делом и показал своему спутнику на ничем не примечательный домик с цветами на подоконнике.
Илькавар поднял голову и увидел в окне лицо женщины. Внезапно женщина завизжала и спряталась внутри дома.
– Что с ней? – спросил Илькавар.
– Не знаю. – Конан пожал плечами. – Обычно проститутки реагируют на появление мужчин прямо противоположным образом. Нужно узнать, что здесь творится.
– Вы намерены зайти в публичный дом, ваше величество?
– Не для того, о чем ты подумал, болван!
Конан толкнул дверь и вошел.
Женщина в ужасе смотрела на него.