И всё-таки, бабуля не оставила эту дурацкую теорию.
Всё-таки думала и надеялась.
Но это же смешно.
В мире, где столько всего сделанного руками человека, разговор о каких-то ведьмах не логичен и несуразен. Жаль, что тетрадь не датирована. И невозможно понять, написано это было до или после их разговора?
«…так вот из этой огненной западни сбежать ещё можно. Именно из той, где виднеются три статуи. Богини-Матери и двух поменьше, с крыльями птиц за спиной. Из этого «костра инквизиции» можно сбежать. И даже – возможно выжить. Главное – защитить от искр волос. Ибо в волосах сила женщин. Они – хранят память миров. И чем длиннее они, тем сильнее сама женщина. Чем холенее они и богаче, тем больше возможности, больше веры. Она – как отражение. Нет внутри гармонии – и волоса не будет. Так вот, путь достаточно прост. У подножия Богини чаща с водой из дождевой воды, и если пожертвовать длиной подола – опять же ради безопасности… Ибо подол на траве горит не хуже самой травы. Намочить, обернуть, спрятав волосы и укрыв лицо, защитив себя от гари. Встать за спиной Богини, и разделив прямой угол, прямо посередине, стоит рискнуть и броситься в стену огня. Там – слабые доски, что стоят лишь для вида. Оттолкнуть их не составит труда. Но вот знать, что за ними никого нет – увы, не дано.
Но я несколько раз вылетала из огненного плена в лес, кубарем катилась под откос по траве и проваливалась в темноту. И мне так жаль, что избежав смерти, я так и не узнала, что бы ждало меня там в будущем».
И всё-таки бабуля её восхищала.
Она не боялась своих снов.
Она их проживала заново.
И её рациональный пытливый ум с учётом всех современных знаний пытался решить головоломку. Она всё же верила, что их одиночество – есть наказание. И она пыталась найти шанс всё исправить. Пусть даже во снах. И судя по тому, что описываемые детали написаны разными чернилами, на полях приписки, она дополняла картинку после каждого сна. Сколько же раз ты сгорала, бабуля? Сколько же раз ты смотрела на всё это своими серыми глазами с характерными зелёными искрами?
«Со вторым костром сложнее… слишком маленькое пространство. Меня словно заперли в маленьком ящике, пусть и вертикально стоящем. Узкая бойница, самое подходящее определение…»
Дальше прочесть Ариадна не смогла. Что-то липкое расползалось по страницам. Видимо, всё же писалось давно. Она поднесла тетрадь к носу, пытаясь уловить, чтобы это могло быть и можно ли как-то это убрать, чтобы прочесть. По запаху – напоминало черничное варенье. Но у бабули даже мази пахли приятно. Оглянувшись в поисках ковша с водой и тряпки, Ада увидела полную луну. Она смотрела прямо в окно, словно пытаясь понять, что забыла девушка в доме старой травницы. Неестественно большая луна в оконце небольшого дома. Ада поёжилась. После прочтённого везде чудились шорохи, и присутствие чего-то потустороннего. Выбросив все мысли из головы, Ада принесла ковш, намочила тряпку и постаралась слегка намочить липкий слой, чтобы попробовать удалить его с листа ножом. После долгих мучений и многократно повторённых манипуляций, она смогла разобрать ещё несколько слов.
«…аже если разодрать руки в кровь, сдирая ногти, выбраться из ….. невозможно.
И в этом костре сгорать.
Из раза в раз…
Но в момент мнимой смерти, я всё так же чувствую, что наконец-то жива и моё серд…
Иногда, нам всем надо сгореть в костре своих чувств и желаний.
Каждая найдет свой костёр.
И сгорит.
Но когда-нибудь эта нить оборвется и выведет…»
Этого было ничтожно мало. Однако, основная мысль была понятна. В этом случае, спасения нет. Но впечатлило Аду не это. А слова, что каждая найдет свой костёр. Нашла ли она его? Или нет? И стоит ли ей искать его вообще?
Пытаясь отвлечься от мыслей о кострах, Богини-Матери и проклятом одиночестве, Ада машинально сменила воду в ковше, и протерла полки, переставляя баночки с травами, продолжая рассматривать и выискивать то, что стало бы памятью о её бабуле. Уснуть бы она всё равно не смогла, и, судя по тому, что луна сдвинулось – утро не за горами. А посему, она упорно продолжала убирать пыль и успокаивать мысли. Когда полки закончились, а мысли всё ещё продолжали витать и жалить, Ада осмотрелась. На верху шкафа, над самой верхней полкой, виднелись рваные края бумаг, и какие-то вещи. Нехорошо оставлять всё в таком беспорядке.
Немного усилий, и небольшой столик у окна, на котором бабуля раскладывала травы, перед тем как собрать необходимую смесь, оказался придвинут к полкам. Уверенным движением стул – и задевая головой потолок, она добралась до этих завалов. Какие-то старые газеты, старые платки. В досках на потолке зияла небольшая дыра, которую снизу совершенно не было видно. Ариадна уверенной рукой взялась за тряпьё.
Раздалось шебуршание, тихий писк и по полке ломанулись две серых мыши, сон которых она потревожила своими резкими действиями. Ариадна закричала и отшатнулась. Скорее от неожиданности, чем от страха. Стул опасно накренился, и, понимая, что ухватиться она не успевает, Ариадна полетела на пол.
«Вот тебе и Мать-Природа, и проклятия никакого не надо…»
Пытаясь извернуться и хоть как-то сгруппироваться при падении, Ада сделала лишь хуже. Не успевая выставить руки, а, может, неосознанно попытавшись, наоборот, их защитить, Ада больно ударилась плечом и приложилась головой об пол.
«Не доживешь ты до костра, Ариадна».
Это было последнее, о чем она успела подумать, проваливаясь в темноту.
========== 2 ==========
*****
Прежде чем она успела открыть глаза и понять, что происходит, в нос ударил удушливый запах гари. Вокруг стоял гул от взметнувшегося ввысь огня. Взгляд отказывался фокусироваться. Где-то совсем рядом раздавался крик. Кричала женщина, определённо. Несколько раз моргнув и прокашлявшись, Ада попыталась подняться с коленей на ноги.
Что, чёрт возьми, происходит?
Где она?
Взгляд наткнулся на уродливую деревянную фигурку, за спиной которой были приделаны крылья. Очень смешно. Она, видимо, неплохо приложилась головой, если ей кажется что вокруг фигурки из тетради бабули. Но реальность была такова, что её кольцом окружала стена из огня, а из-за дыма ничего не было видно дальше вытянутой руки. Ариадна лихорадочно оглянулась, натыкаясь на фигуру повыше. Ей показалось, или всё же он неё исходил свет, а само вырезанное лицо словно ухмылялось, смотря на девушку своими нарисованными глазами? Она уже надышалась и это галлюцинации? Или игра воображения? Ада моргнула, и всё прекратилось.
Из дыма выскочила молодая девушка. Растрепанные тёмные волосы, и паника на лице. Она вцепилась в плечи Ады и со злостью их сжала.
– Это ты! Это всё ты виновата! Мы жили тихо и мирно, пока в нашей деревне не появилась ты! Это ведь за тобой идут «загонщики». Это ведь тебя они преследуют.
– А ну-ка отцепись, и успокойся!
Ада нашла в себе силы разорвать сжимавшие её тиски. Девушка грозила переломать ей все руки, ибо панику и состояние аффекта никто не отменял, особенно в стрессовых ситуациях. Особенно если учесть, что для неё, наверняка, всё по–настоящему. Не для Ады: она просто ударилась, сильнее, чем предполагала, и мозг просто выбрасывает последние картинки, вызвавшие сильные эмоции, трансформируя их в реальность.
– Сейчас выберемся, не паникуй!
– Выберемся? – девушка зловеще расхохоталась. – Да холм горит так, что нас видно со всех окрестных деревень! Зачем ты явилась в наши места? За что Богиня-Мать на нас так разгневалась?
– Скажи ещё, шабаш тут у нас был, когда всё загорелось.
Ада попыталась сложить руки на груди и с удивлением зацепилась взглядом за одежду. Никаких удобных спортивных брюк и майки. На ней было платье в пол, с замысловатой шнуровкой спереди. Ада замерла. Порыв ветра швырнул в лицо мелкие искры и пряди длинных волос забытым ощущением защекотали нос. Резко вскинув руки, Ада огладила свою голову и привычным движением перекинула через плечо полотно длинных волос.