Он насупился. Скрестил руки на груди.
— Потому что, если бы его с этим поймали, то удвоили бы срок.
Мои ноги превратились в жидкость.
А колени — в шоколадный мусс.
— Какой срок?
Стьюи сжал губы.
— Не знаю, стоит ли мне Вам это говорить.
— Да, стоит, — я стояла, возвышаясь над ним и из последних сил стараясь не разжать кулак с ожерельем и не схватить Стьюи за горло, чтобы выдавить из него ответы. — Скажи мне, Стьюи. Скажи немедленно.
Он надул щеки так, будто делал все возможное, лишь бы не отвечать, но не мог проигнорировать просьбу старшего.
— Его тюремный срок, ясно? Его посадили за ограбление. Он попросил меня сохранить ожерелье, чтобы у полиции не было доказательств, — лицо Стьюи раскраснелось от страха. — Ладно, я знаю, что мне следовало его где-нибудь спрятать, но мне оно понравилось. Мне нравится голубой цвет и звезды, — он пнул ногой пол. — Когда вырасту, я хочу стать астрономом. Знаю, что это по-девчачьи, но...я люблю звезды.
Он поднял руку.
— Отдайте его мне.
Мое тело среагировало быстрее, чем разум.
Словно в тумане, я протянула руку. Мои пальцы разжались, и сапфировая звезда упала ему в его ладонь.
Я оцепенела.
Умерла.
Два варианта.
Двое мужчин, чье существование я проклинала.
Двое мужчин, что пытались меня изнасиловать.
Одному из них это удалось.
Но это не было изнасилованием.
Это было по обоюдному согласию.
Это было желанно.
Он украл не только мое ожерелье, но и мою невинность и нравственность.
Как мне теперь жить дальше?
Как вообще смириться с тем, что он сделал?
Кто он?
Который из них?
Стьюи вцепился в улики гнусного преступления Пенна. Он не стал дожидаться дальнейших расспросов. И даже не поблагодарил меня за то, что я вернула ему вещь, по праву принадлежащую мне.
Сорвавшись с места, он исчез в серебристой толпе, оставив меня уничтоженной и потрясенной.
Правда оказалась очень изменчивой штукой. Я верила, что она мне необходима. Я умоляла, ругалась и требовала, чтобы мне ее рассказали. И теперь, когда я ее узнала...мне больше всего хотелось стереть то, чем она обернулась и найти другой вариант развития событий.
Я пребывала в такой эйфории, полагая, что Пенн — тот самый незнакомец, а теперь столкнулась со своим наихудшим кошмаром.
Пенн не был незнакомцем — парнем, который меня защитил, а потом поцеловал в парке.
Он был одним из грабителей, пытавшихся меня изнасиловать.
Мое имя они узнали из моего удостоверения личности.
Один из них меня нашел.
«Меня сейчас вырвет».
Глава тридцать пятая
Я побежала.
А как иначе?
Я не знала, что было хуже.
То, что он с такой легкостью лгал. Или то, что, несмотря на все его неблаговидные поступки, я верила, что в глубине души он хороший человек.
Как я могла так сильно ошибиться.
Пенн был вором, насильником, мошенником.
И он с успехом проделывал надо мной все свои манипуляции, которые только желал.
Он лгал с того момента, как вынудил меня сказать ему «да» в «Палмс Политикс». Те крохи правды, что, как мне казалось, мелькали в нем в моменты нежности, были полны проржавевшей, фальшивой искренностью.
О, Господи.
Как я могла такое допустить?
На глаза, обжигая неверием, навернулись горькие, словно уксус, слезы.
Такси мчалось по артериям города, унося меня прочь от Пенна и его империи лжи. Я не позвонила Дэвиду, потому что не хотела, чтобы кто-нибудь из знакомых видел меня такой. Видел, как низко я пала.
Мои щеки все еще пылали от секса в лимузине. Платье помялось. Волосы спутались. Губы покраснели от приступа рвоты, одолевшего меня в гостиничной ванной, прежде чем я выскочила на улицу и поймала первое попавшееся такси.
Я не стала дожидаться, когда Пенн подтвердит слова Стьюи. Я не собиралась встречаться с ним, чтобы слушать новую ложь. Я никогда больше не смогу заниматься с ним сексом.
Я зажала рот ладонью, сдерживая очередной приступ тошноты.
Я с ним спала.
Кончала.
У меня... были... к нему чувства.
Горькие, словно уксус, слезы жгли мне внутренности, терзали сердце, проникали мне в кровь, пока не отравили все мое тело.
Мне хотелось только вернуться домой, смыть его прикосновения и уснуть, чтобы забыть, что я сделала и с кем.
Я не могла думать о том, кто такой Пенн.
Мой разум мог уместить это ужасающее умозаключение.
Это не правда.
Я не могу допустить, чтобы это происходило на самом деле.
Поездка длилась целую вечность, но, наконец, такси остановилось у моего дома. Я с трудом выбралась из машины, отказываясь думать о том, как объясню разрыв нашей помолвки. Как сообщу службе безопасности, что Пенну больше не разрешается переступать порог «Бэлль Элль». Почему добьюсь судебного запрета, если ему вздумается меня преследовать.