– И ещё одно. После внушения я могу на это не согласиться, так что внуши мне и это тоже. Все акции твоего отца, которые находятся в моём доверительном управлении, возвращаются под его опеку. «Бионикс» будет принадлежать ему. Пусть защищает корпорацию от Светлых, от моей матери, от кого угодно.
– Думаешь, он сможет? – глухо спросила Таисса.
Вернон лишь усмехнулся:
– Он твой отец. Не всегда же тебе его спасать.
Он провёл рукой по ноге Таиссы, и она словно впервые заметила, что сидит в простых светлых шортах и клетчатой рубашке, завязанной узлом под грудью.
– Это всё понарошку, – прошептал Вернон, обхватывая свободной рукой её затылок. – Понарошку и в последний раз. Ты вот-вот сломаешь чудо моей отчаянной любви к тебе, от которой я не отказался даже в Храме. Даже из-за сферы. Что я делаю? Зачем я тебе это позволяю?
– Нет выбора, – прошептала Таисса в ответ.
– Будет, – с тихой яростью пообещал Вернон. – Я буду знать о внушении, и ты будешь о нём помнить. У нас будут все шансы вернуть всё на место. А пока…
Его губы мягко прикоснулись к её губам, раздвигая их, углубляя поцелуй. Ненастоящий, но такой приятный.
– Расслабься, – шепнул он. – Расслабься совсем, к чёрту, выкини всё из головы. Несколько минут, Пирс. Позволь порадовать тебя напоследок.
Таисса не успела ответить: Вернон снова поцеловал её, и она почувствовала, как его пальцы проникают ей под одежду, развязывая узел рубашки. Так странно: ни этой одежды, ни его пальцев, ни её груди в настоящем мире просто не существовало, и шершавая подушечка пальца не выводила круги под расстёгнутой блузкой, поднимаясь всё выше, и сама блузка не падала на песок, сброшенная нетерпеливыми руками…
…И рук, которые спустились ниже, разводя её бёдра в стороны, не было тоже. Не было… и её обнажённые руки не лежали на песке, ремешки тонких босоножек не расстёгивались под умелыми пальцами – не было ни моря, ни солёных губ на её губах, ни головокружения, которое с каждой секундой делалось всё сильнее.
– Вернон, – едва сумела прошептать она. – У нас совсем… нет… времени…
– Шшш. – Он склонился над ней, грустный и счастливый. – Ты же не хочешь, чтобы внушение не удалось? А оно удастся только тогда, когда ты будешь думать обо мне. Обо мне, Пирс, и ни о ком другом.
Их глаза встретились. И Таисса сама сбросила с его плеч рубашку, глядя на него долгим взглядом.
Прощаясь.
– Ты останешься собой, – прошептала она. – Я ничего тебе не даю и ничего не забираю. Я не могу. У меня нет на это права.
Она коснулась ладонью его губ.
– Только… одно. Забудь все чувства ко мне. Я думаю, твоей матери и Хлое будет… достаточно.
Таисса почувствовала, как из носа пошла кровь. Её последние слова были приказом, внушением, мощным ментальным посылом, усиленным осколком Источника.
Лицо Вернона исказилось…
…И воля крови Великого Тёмного…
…Исполнилась.
Мир раскололся на осколки. Таисса плыла в темноте, в одиночестве, и в её голове билась одна-единственная усталая мысль.
Когда она пересечёт последнюю черту окончательно? Она сделала внушение Тору, потому что иначе его бы убили и потому что это помогло спасти сотни жизней. Она сделала внушение Вернону с его же согласия, чтобы спасти жизнь своего отца.
Но…
…Это были два шага в неправильную сторону. И теперь, если она не сделает шаг в правильном направлении, Таисса не была уверена, что ей удастся жить в мире с собой. Впрочем, в мире, где у Вернона никогда больше не найдётся для неё ни улыбки, ни даже тёплого взгляда, Таиссе хотелось жить ещё меньше.
Вот только она в нём уже жила. Её худший кошмар исполнился, и способа проснуться от него не было.
Никакого.
Глава 21
Таисса едва почувствовала, как её снимают с кресла, безвольную и слабую.
– Сколько времени он будет без сознания? – послышался над ней голос Хлои.
– Скорее всего, не час и не два. Подождём.
Яркий свет упал Таиссе в глаза. Она моргнула и увидела Хлою, склонившуюся над ней.