– Потому что я тебе доверилась, – тихо сказала Таисса. – И это доверие сделалось для тебя драгоценно.
Вернон хмыкнул:
– Тоже мне, романтическая история. – Он покосился на неё: – Ты понимаешь, что мне на тебя плевать, правда?
– Ты спросил, – тихо сказала Таисса. – Я ответила.
Вернон покачал головой:
– Зря спросил. Впрочем, я сейчас готов говорить о чём угодно, лишь бы не думать. Отвратительное занятие.
Они снова замолчали.
Таисса могла смириться с тем, что у него не осталось чувств к ней. В конце концов, существовал крошечный шанс, что они могли разгореться заново. Искра, теплящаяся в темноте. Но она не могла смириться с пустотой. С апатией. И с тем, что Виктории всё-таки удалось привлечь нового Вернона на свою сторону.
И она должна была об этом сказать.
– Мне не жаль Викторию, – наконец произнесла Таисса в тишине, и глаза Вернона сузились. – После того, что я видела, о чём слышала, после того, что она сделала со мной, с моим отцом, с Ником – нет. Я бы не остановилась, пока Виктория не оказалась бы за решёткой или добровольно не пошла бы на изменение сознания.
– И зачем, – с расстановкой произнёс Вернон, – ты мне это говоришь? Чтобы я захотел свернуть тебе шею?
– Чтобы ты вспомнил себя прежнего. Вернона Лютера, которому были отвратительны её методы до глубины души. Вернона Лютера, который никогда не стал бы помогать ей.
Молчание.
– Пожалуйста, Вернон, – проговорила Таисса, и услышала в своём голосе жалобные нотки. – Вспомни хотя бы это.
Вернон устало вздохнул, прикрывая ладонью глаза.
– Я не монстр, Пирс. Ты же помнишь, о чём я говорил тебе: я собирался обезвредить Совет, и только. Без массового излучения. Без крайних мер. Потом я бы мягко оттеснил свою мать от рычагов управления. Я же всё-таки не идиот. Викторию нельзя было оставлять у руля. Никак.
Вернон вскинул голову, холодно глядя на Таиссу.
– Но если ты думаешь, что я откажусь от своей любви к ней, забуду её, перестану оплакивать свою потерю и вычеркну из своих воспоминаний единственную женщину, которая когда-либо меня любила, ты меня совсем не знаешь. И не знала никогда.
– Да, – тихо сказала Таисса. – Конечно. Прости.
– Мне нет нужды тебя прощать или не прощать, – сухо сказал Вернон. – Мне плевать, как я и сказал. Твой отец забирает у меня акции «Бионикс» из управления и оставляет в совете директоров на вторых ролях, так что, подозреваю, мы ещё будем пересекаться на торжественных ужинах и прочей ерунде, но никаких новых откровений тебе это не принесёт. Ты мне не нужна, Таисса Пирс. Разве что один раз завалить тебя на диван и поставить галочку.
Таисса потёрла лоб.
– Удивлена, что ты не хочешь меня использовать, чтобы добраться до Дира.
– А ему тоже на тебя плевать, по большому-то счёту, – пожал плечами Вернон. – У него теперь новая игрушка. Впрочем, он будет не прочь использовать тебя, когда поймёт, что без крови Великого Тёмного она работает втрое медленнее. Возможно, на этом я ещё сыграю.
Он кивнул на капельницу на её плече:
– Но я не собираюсь использовать в своих играх умирающую от неизвестного яда девчонку, которая не раз спасала мне жизнь. Сначала тебе стоит выздороветь. Если я смогу поторопить лаборатории, чтобы те помогли твоему отцу, или вызвать специалистов с другого конца планеты, чтобы провести очередную токсикологическую экспертизу, я это сделаю. Моя мать была права в одном: союзники должны быть едины.
Вернон снова замолчал, плотно сжав губы, и отвернулся к иллюминатору. Таисса беззвучно вздохнула. Вряд ли он скажет ей ещё что-то. Тот парень, который приносил ей кофе, смешил её своими шутками и целовал ресницы, исчез.
Ей было легче: у неё были друзья, родители, Найт. Но у Вернона больше никого не было, даже матери, и он остался наедине со своим горем и своей потерей. А Таисса даже не могла сесть рядом, обнять его колени и прошептать, что всё будет хорошо.
Впрочем, одну вещь она могла сделать. Переступить через себя и надеть венец ещё раз. Понять, как работает осколок Источника. Протянуть руку Вернону – и попробовать освободить его сознание, убрать внушение, вернуть прежнего Вернона. Не второе внушение, но отмена первого. Свобода. И плевать, что скажет Дир, – она сделает это, стоит Вернону произнести хоть слово.