– А ты потерял мать, и я ничем не могу помочь тебе, – прошептала Таисса.
– Можешь перестать так сильно давить мне на шею, – хмыкнул Вернон. – Мне не нужна помощь, Пирс. А тебе нужна.
Таисса слабо улыбнулась:
– С чего это ты вдруг мне сочувствуешь?
– Я помню, через что ты прошла. И как ты вернулась с Луны, и как я выслушивал о твоих злоключениях от Найт, – голос Вернона был совершенно бесстрастным. – Воспоминания никуда не делись. Я полон сочувствия и могу даже потратить минут двадцать, вытирая тебе слёзки, если у меня не будет более интересных дел. Ну и меня сильно ударило твоим признанием, что ты валялась чёрт знает в каком виде в пыточной Тора. Возможно, ударило сильнее, чем я ожидал.
Его голос стал тише.
– Но это простое сочувствие, Пирс. Всего лишь сочувствие. Выздоравливай. Уверен, среди твоих друзей найдутся и другие желающие принести тебе кофе.
Он мягко сгрузил Таиссу на носилки, и она закрыла глаза. А её рука нашарила в кармане знакомый бумажный свёрток.
«В твоём кармане память о той ночи. Совсем небольшая».
– Вспомни, пожалуйста, – прошептала она. – Когда-нибудь.
Но ответом ей были удаляющиеся шаги.
Глава 26
Месяц спустя
– Что вы хотите сказать? – произнесла Таисса, нахмурившись. – Что я больше не буду Тёмной?
Она сидела в светлом конференц-зале «Бионикс» напротив Ника Горски. Своего нового куратора, по старой привычке не снимающего капюшон.
– Ты будешь Тёмной, – кивнул Ник. – Сильной Тёмной – со временем. Как раньше. Но…
Таисса вскинула бровь.
– Но?
– Ты едва выжила, – бесстрастно заметила Найт. Она парила над столом в позе лотоса в короткой тунике, выставляя длинные стройные ноги на всеобщее обозрение. – Нагрузка на твою регенерацию длилась не час, не день и не неделю. Твои способности серьёзно подорваны, как, я уверена, ты чувствуешь и сама.
– Да, – хрипло сказала Таисса. – Я ощущаю слабость. Но я думала, это пройдёт, когда последние продукты отравления исчезнут из крови.
– Исчезнут, – кивнула Найт. – А ослабление способностей останется. Надолго.
– Насколько?
– Не знаю. – Найт не смотрела на неё. – Может быть, на год. Может быть, на пару месяцев. Но восстановиться за выходные я бы на твоём месте не рассчитывала.
Таисса опустила голову. Последние недели прошли будто в болезненном сне. Непрекращающиеся капельницы, отец и Павел, дежурящие у её постели, мать, которая поставила ультиматум, чтобы в палату принесли вторую кровать, и уже не покидала дочь ни днём, ни ночью. Письма от Алисы, очень тёплые. Таисса улыбалась, диктуя в ответ. Она старалась не думать о ребёнке Алисы от Дира: её подруга была счастлива, и это было важнее всего. Их дружба не должна была пострадать.
Таисса ждала новостей и визитов от Найт, но Светлые ограничили свою электронную пленницу очень жёстко. Впрочем, разве могло быть иначе после того, как Найт перехватила управление дирижаблем-тюрьмой, но не отдала его Совету?
А потом в её палате оказался Александр. Сухой, невозмутимый, бесстрастный. Голограмма, конечно же: её дед слишком был занят делами Совета.
Но именно он руководил исследованиями в своей лаборатории, где наконец синтезировали противоядие. Для неё.
Таисса попыталась расспросить его о второй базе, которую Совет всё ещё искал, о наказании, которое неизбежно должно было настигнуть Лару, об исследованиях в области нанораствора, поводок которого вот-вот должен был сжаться на её горле снова. Просто поговорить. Потому что, кем бы ни был её дед, ей не хватало бесед с ним.
«Тебе сейчас должно быть не до этого, девочка. Потом. После. Когда твоя жизнь будет вне опасности».
Таисса прикрыла глаза, вспоминая.
«Полгода. Мы дадим тебе ещё полгода на раздумья. Не больше».
Её контракт. Её ребёнок, которого она обязалась родить для Светлых.
Полгода. Шесть месяцев. А потом её контракт вступит в силу. И спрашивать её уже никто не будет.
Контракт, от которого её не спасёт ни отец, ни Ник, ни Найт. Точнее, отец может попытаться её спасти, пойдя на чудовищные жертвы и потеряв всё, даже последнюю надежду удержать «Бионикс». Но имеет ли Таисса право взваливать всё на него, зная, что за это расплатятся другие?