Ничего не произошло. Совершенно ничего. Всего лишь древний клинок с тёплой рукоятью в её руках – и чувство тревоги в душе.
У Таиссы заломило виски. Её разом охватило осознание, что ничего не получится, это надо делать не так, возможно, не нужно делать вообще…
Она глубоко вздохнула, вспоминая слёзы своей матери. Несчастной, влюблённой, искренне желающей остаться рядом с тем, кого она любила. И лицо отца, напряжённое, замкнутое. Его любовь продолжалась даже в глубоком вакууме, и, когда Эйвен Пирс вместе с Таиссой слушал письмо своей жены, даже одиночество космоса отступило, как отхлынуло перед мягким голубым сиянием, окутавшим Таиссу когда-то.
Та инопланетная Светлая никогда бы даже не задумалась о том, нужно ли прощать. Она вся была прощением, каждая её клеточка была светом, вся она была сиянием, которое любило, грело, принимало. И сейчас…
…Таисса становилась частью этого сияния.
Космос. Бескрайнее звёздное небо. Небо, под которым важна только любовь.
– Помнишь, – шевельнулись губы Таиссы, – парк аттракционов, когда мне исполнилось три? Я умела летать, но так хотела побывать на колесе обозрения. В кабинке я перепачкала мамино платье грязными ботинками и ужасно удивилась, когда меня не стали ругать. А потом я увидела, чем вы были заняты. Вы целовались.
– Ужасно неприлично, – согласился её отец.
Сияние сделалось ярче. Таисса засмеялась и услышала ответный смех. Ещё немного, ещё чуть-чуть…
А потом она пошатнулась, разом почувствовав, как иссякают силы.
– Всё, – выдохнула она.
Её отец вмиг оказался рядом. Меч выскользнул из рук Таиссы, щёлкнули фиксаторы, когда металлические руки Эйвена Пирса вернули клинок на место, и секунду позже вспыхнуло силовое поле.
– Всё хорошо, Таис. Я здесь.
Его голос был спокойным, но Таисса уловила в нём затаённое волнение. Её отец беспокоился за неё? Думал о её матери? Что он видел и чувствовал, пока свет согревал их двоих?
– Поговори с мамой, – прошептала Таисса, оседая в его руках. – Пожалуйста.
– Шшш. Тебе нужно побывать у врачей. Обычные меры предосторожности.
– А… ты?
– Не сейчас, – мягко произнёс её отец, помогая ей подняться на ноги. – Я не могу принимать решений под влиянием шока от эмоций инопланетного происхождения, сама понимаешь.
Таисса сдавленно засмеялась:
– Но ты почувствовал что-то?
– Конечно, Таис. Но ты же не надеялась, что сразу случится чудо?
Он предложил ей руку, и Таисса опёрлась на неё.
– Я просто хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, и у мамы тоже, – выдохнула она совершенно по-детски. – И если вы будете вместе и вам вдвоём будет хорошо… это ведь ещё лучше, правда?
– И куда же делась твоя политика невмешательства? – задумчиво спросил её отец. – Вспомнить старое и оставить тебя без шоколадных пирожных на два дня?
– Это жестоко, – пробормотала Таисса.
Он тихо засмеялся:
– Идём, Таис. Всё будет хорошо.
Сердце Таиссы забилось быстрее.
– Правда будет? – хрипло спросила она вслух. – Или ты говоришь это просто так, чтобы меня утешить?
Они прошли мимо поста охраны и направились к выходу из хранилища.
– Я не знаю, – просто сказал Эйвен Пирс. – Но что бы ни произошло, я должен Мелиссе по меньшей мере долгий разговор, если, конечно, вообще буду в состоянии говорить о важных вещах в ближайшие дни. Всё-таки захват корпорации отнимает немало сил.
– Особенно после плена, пыток и существования в полной темноте, – тихо сказала Таисса. – Ты этого боишься? Что станешь обузой для моей матери?
К её удивлению, её отец покачал головой:
– Я всё-таки живое свидетельство прогресса. Как я могу не верить в то, что человеческий разум справится и вернёт мне зрение?
Он остановился и обнял её за плечи.
– Таис, мы никогда по-настоящему не потеряем друг друга, – очень мягко сказал он. – Нет ничего, чего я бы не сделал ради вас двоих. И даже если Мелисса будет счастлива с кем-то ещё, это тоже не страшно. Ничто никогда не потеряно, пока в мире существует свет. Даже для Тёмных.