Лишь один молодой Тёмный обладал этой силой.
Таиссу подхватили на руки.
– Хорошая моя, – прошептал Дир. – Я не стал тратить время на допросы. Чудовищная ошибка, правда?
Таисса разлепила губы.
– Я знаю… кто их послал.
Она сама удивилась, как у неё остались силы на речь. Теперь, когда её щека была изуродована кислотой, когда она умирала от боли, как она вообще была способна говорить?
Но эти слова были важны.
– Вернон… знает тоже.
Лицо Дира окаменело.
– Хорошо. – Он сжал её в руках. – Сейчас. Потерпи совсем немного.
В голове Таиссы чудовищно шумело. Она едва дышала, средство, которое ей вкололи, сдавливало диафрагму всё сильнее, и голова кружилась от нехватки кислорода. От шока, от дикости всего происходящего, от липкого непреходящего страха, что всё это сон и Дира на самом деле нет здесь…
Терраса была окружена силовым полем, не только стеклом. Неужели Диру придётся возвращаться и проносить её мимо других гостей?
Дир едва заметно улыбнулся, словно угадав её мысли. Что-то коснулось её запястья, и стало легче дышать.
– Стимулятор, чтобы я мог дотащить тебя до госпиталя, – мягко сказал он. – Твоё лицо восстановят, Таис. Не бойся ничего.
– Ты… как ты…
– Шшш. Спи, маленькая.
Он рванулся с места в небо, и последним, что запомнила Таисса, было то, как Дир пробивает силовое поле и половина стеклянного купола террасы отлетает на снег, как лёгкая пластиковая игрушка.
Потом всё заволокло болью и снегом. Снотворное, Дир вколол ей…
Темнота.
Глава 7
Свет. Свет, который видели оба глаза Таиссы.
Это было хорошо.
Следующей хорошей новостью было то, что ей больше не было больно.
Таисса глубоко выдохнула и повернула голову. Стул рядом с её постелью был совершенно пустым, хотя на спинку был небрежно брошен пиджак.
А у огромного стеклянного окна палаты, так похожей на палату её отца, спиной к ней стоял…
– Вернон, – хрипло прошептала Таисса.
Он не обернулся.
– Странно, правда? Один поклонник спасает тебе жизнь и растворяется во тьме, пока другой надирается шампанским на приёме. Не поверишь, сколько я выпил за эту ночь.
– Обернись, – тихо попросила Таисса. – Или я так плохо выгляжу?
Горький смешок.
– Посмотри сама.
Таисса вздрогнула. Вернон не стал бы её пугать. И лгать тоже не стал бы.
А потом она увидела своё отражение в стекле. Уже рассвело, и за окнами серело пасмурное небо, с которого скоро обещали забрезжить редкие лучи солнца.
И…
Регенерация спасла её. На виске не осталось и следа, и щека почти не ныла. Таисса коснулась её языком изнутри: кажется, восстановилась даже ткань. Или скоро восстановится.
Но чёткий шрам длиной в половину брови горизонтально лёг на левую щёку. Таисса невольно поднесла к ней ладонь. Рана зарубцевалась, и, кажется…
…Останется с ней навсегда.
– Всё не так уж плохо, – произнесла Таисса чужим голосом.
Вернон обернулся к ней.
– Нет, Пирс. Всё чудовищно. Вся верхушка службы безопасности уволена к чертям, и это самое меньшее, что я мог сделать. Все, кто сделал хоть движение мизинцем, чтобы допустить этих двоих на бал, будут вышвырнуты вон. И я ещё молчу о твоём Тёмном дружке.
– Ему не составило бы труда просто пройти сквозь твою охрану, – тихо сказала Таисса. – Он теперь единственный, кто способен пробить силовое поле.
– Намекаешь на мою слабость? – Вернон покачал головой. – Пожалуй, ты права.
Он подошёл к ней, бесшумно ступая по полу. Поднял руку, взглядом спрашивая разрешения, – и Таисса еле заметно кивнула.
– Я виноват, – очень тихо сказал Вернон, проводя рукой по её щеке. – Теперь этот шрам с тобой на всю жизнь, и всё из-за того, что я не остановил твой бойкий язычок сразу, как только мы подошли к Виктории. Я должен был понять, чем это чревато. Обязан был предугадать.
Таисса хмыкнула:
– Потому что ты старше меня на сколько, на пару месяцев?
Вернон хмыкнул в ответ.