– Нет, – сухо сказал Вернон. – Не разделяемся. Возьми девочку с собой и вколи ей снотворное. Нам придётся передать её Светлым, и совершенно не нужно, чтобы она принесла им наши секреты.
– И это только одна девушка, за муками которой Виктория почему-то пожелала наблюдать лично, – тихо сказала Таисса. – Сколько их там, в той тюрьме, Светлых и Тёмных?
Лицо Вернона сделалось жёстким.
– И она охотно присоединила бы к ним тебя.
– Да.
Короткое ругательство. Вернон устало потёр рукой лоб.
– Поле исчезло, – тихо сказал он. – Почему оно исчезло?
Таисса вдруг вспомнила его собственные слова.
«Ты у нас наследница Великого Тёмного, как-никак. Вдруг твои волшебные сверхспособности снова проявятся и окажется, что ты в родстве с Викторией и ваши ауры достаточно близки, чтобы поле исчезло?»
В родстве. Близкое кровное родство – и ауры становятся похожими друг на друга. Таисса унаследовала сильнейшую ауру своего отца, пусть даже у него больше её не было. А Виктория…
…Виктория заботилась о Верноне как о члене семьи…
…Знала Майлза Лютера и ненавидела его врагов…
…Ненавидела Таиссу, так похожую на Элен, которую любил Майлз Лютер…
Мозаика сложилась.
Виктория Талль была матерью Вернона. Вернон был сыном Майлза Лютера и Виктории Талль. Понятно теперь, почему Виктория желала убить Элен, ненавистную соперницу, которую Майлз Лютер любил всю жизнь. Любил настолько, что даже не позволил Виктории принять участие в воспитании собственного ребёнка.
Майлз прогнал её. Прогнал… и отчаявшаяся, озлобленная, лишившаяся сына женщина стала монстром.
Но Виктория всё же была матерью Вернона. И когда Вернон узнает правду, вряд ли он продолжит столь же сильно её ненавидеть.
Вот чего боялся отец Таиссы. Что Виктория постарается сделать всё, чтобы привлечь Вернона на свою сторону, и он решится на союз.
Пять минут назад эта возможность казалась смехотворной. Сейчас…
Разве сын может отвернуться от матери навсегда? Разве это вообще возможно? Таисса была готова на всё, чтобы спасти отца. За жизнь Эйвена Пирса она бы отдала всё без остатка. Жизнь, свободу. Отказалась бы даже от любви.
Хотя её отец был военным преступником в глазах Светлых, и его спас только умело составленный договор о капитуляции. Он возглавлял оборону Тёмных, и на его совести, если Таисса выбрала бы быть честной с самой собой, было куда больше жизней, чем на совести Виктории. Он никого не пытал, но сколько людей и Светлых не вернулось домой после войны? И насколько больше жизней можно было бы сохранить, если бы Тёмные не сражались так отчаянно?
Но Таисса всё же любила его. Бесконечно.
Дилемма. И Таисса не была уверена, как её разрешит Вернон.
Молчать. Она должна молчать. Какой бы подлостью это ни было, они не могли потерять Вернона. Это значило отдать «Бионикс» Виктории. Не просто катастрофа – окончательное поражение. Кроме того, вдруг Таисса ошиблась?
– Я думаю, нам пора внутрь, – только и сказала она.
Вернон кивнул.
– Не будем тянуть.
Одно-единственное движение его руки – и вход открылся.
Самая обычная комната. Кабинет с письменным столом, экран на стене и даже старомодный книжный шкаф. Похоже, Виктория проводила здесь достаточно времени: через полуоткрытую дверь видна была спальня, и со смятой постели свешивалось одеяло.
Павел осторожно переступил порог со Светлой на руках.
– Я уложу её, – коротко сказал он. – Обезвоживание, скорее всего. Ей нужна капельница с глюкозой и много чего ещё. Постарайтесь управиться поскорее, ребята.
Таисса кивнула:
– Вряд ли Виктория наставила тут ловушек. Отпечатка ауры и силового поля должно хватить.
– И вряд ли она хранит свой таинственный венец здесь. А жаль. – Вернон хмыкнул. – Уверен, мне бы он подошёл. Золото, платина и серебро прекрасно сочетаются с цветом моих волос. Впрочем, я согласен и на латунь.
Он нагнулся над письменным столом. И тут же усмехнулся:
– Бинго. Право, Виктория слишком неосторожна.