Пытаясь преодолеть внушение, пальцы Таиссы по миллиметру приближались к рукояти катаны, но медленно, слишком медленно. А её мозг лихорадочно работал, пытаясь сделать образ плотнее и ярче. Дир, целующий её, Дир, фехтующий с ней, Дир, снимающий с неё датчики, обнимающий её нагое тело на пути к Луне… наклоняющийся над ней со скальпелем…
Последнее воспоминание резануло её ножом, и Таисса распахнула глаза. А женщина вскрикнула, оборачиваясь и разворачивая излучатель.
Этого мгновения хватило Вернону, чтобы рвануться на сверхскорости и вырвать излучатель у неё из рук.
Таисса выдохнула, опуская голову в полуобмороке. Она выложилось до конца, тело покрывала испарина, и сейчас она не была уверена, смогла бы она даже сесть.
– Пирс, – позвал голос Вернона сверху. – Не разлёживайся.
– Сейчас… – пробормотала Таисса.
– Не «сейчас», а «сейчас же». Когда эту милую леди хватятся, дорога будет каждая секунда.
Таисса с трудом приподнялась на локтях. Посмотрела на безжизненное тело Павла – и закусила губу, чтобы не расплакаться.
– Он…
– Да, Пирс, – голос Вернона смягчился. – Мне очень жаль.
Павел вдруг шевельнулся. Закашлялся, поднимая голову:
– Надеешься… заграбастать всю славу себе?
Таисса открыла рот. Павел перехватил её взгляд и вздохнул, расстёгивая рубашку. Тонкие металлические пластины поблёскивали на груди.
Таисса облегчённо выдохнула. Конечно же. Его тело не было замещено целиком, и Павел подстраховался.
– Лучше бы силовое поле, но и так тоже неплохо, – выдохнул Павел. – Жаль, что я не учился на инженера. С радостью помог бы… доработать молекулярную броню.
– Лучшее образование – целая голова, – хмыкнул Вернон. – Рад видеть тебя в мире живых, приятель.
Павел, пошатываясь, поднялся. Кивнул на женщину:
– Что будем с ней делать? Будешь промывать ей мозги?
– Куда я денусь, – устало сказал Вернон. – Это уже становится традицией, не так ли? Пирс, может, ты хочешь попробовать?
Таисса лишь тихо застонала в ответ. Сейчас ей хотелось оказаться в постели со стаканом апельсинового сока недели на две. Или на три. Внушение отняло у неё все силы. У неё совсем не было опыта, и сейчас она расплачивалась дикой головной болью, слабостью и дрожью в пальцах. Если бы не стимулятор, она бы точно потеряла сознание.
– Ладно, – вздохнул Вернон. – Сам, всё сам. Собирайтесь в кружок, дети.
Таисса поднялась и сделала несколько нетвёрдых шагов, чувствуя, как регенерация медленно, но верно начинает возвращать ей силы. Вернон сидел на корточках рядом с женщиной, которую он усадил спиной к стене. Рядом с ним лежал выключенный излучатель.
Таисса подошла и села рядом с Верноном. Павел устроился сбоку, и его пальцы скользнули в пальцы Таиссы.
– Ты как? – тихо спросил Павел.
– Ничего, – слабо улыбнулась Таисса. – Спасибо.
– Знаешь, до войны, когда Макс ещё был дома… – Павел помедлил, – он защищал меня от всего. Своего младшего брата. От хулиганов, хотя какие у нас хулиганы. Ходил в школу и выяснял отношения в кабинете химии, когда меня выставили за… ну… в общем, я пошалил с реактивами.
Таисса улыбнулась.
– Макс защищал меня, – тихо сказал Павел. – Настоящий старший брат. А сейчас я хочу защитить тебя здесь. Глупо, правда? Ты Тёмная, и во многом ты сильнее, но инстинкты никуда не деваются. Может, потому, что Макс был для меня всем, и я хочу побыть… братом… для кого-то. Для тебя. Немножко. Как Макс был лучшим в мире братом для меня.
– Несмотря на то, что он был за вариант «ноль»? – серьёзно спросила Таисса. – За плохих парней? Ты всё ещё им восхищаешься?
Павел невесело усмехнулся.
– Да. Всё ещё да. Я сделал бы всё, чтобы его переубедить, будь он жив. Так же, как Лютер наверняка сделал бы всё, чтобы вдолбить здравый смысл в голову своей матери.
– Я всё слышу, – напряжённо произнёс Вернон. – Не отвлекайте меня.
– Боюсь, что уже поздно, – тихо сказала Таисса. – Я не знаю, что должно произойти, чтобы Виктория изменилась.
– Что ж, для этого и существуют друзья, – твёрдо сказал Павел. – Раз Лютер так дорог тебе, значит, он и мой друг тоже, и мы всегда его поддержим.