Таисса затаила дыхание. Ей так хотелось позвать отца, крикнуть, рвануться вниз и вытащить из-под излучателя…
Но рука Дира на запястье чуть сжала хватку, и она поняла немой приказ. Стоит ей закричать или дёрнуться, отца она больше не увидит. А освобождать его, рискуя всем, Дир не собирался.
Эйвен Пирс запрокинул голову, глядя на друга.
– Попробовать, – задумчиво сказал он. – Снова. И как ты предлагаешь мне это сделать?
Ник Горски откинул капюшон.
– Вот так.
Таисса невольно сжалась, хотя с этой точки она не видела лица Ника.
Её отец издал короткий резкий вздох.
– Ты…
– Тише. Просто послушай меня.
Ник перевёл взгляд на излучатель:
– Впрочем, нет, – добавил он тише. – Ещё кое-что.
Он быстро наклонился и взял отца Таиссы за руку. И с молниеносной реакцией Светлого впечатал эту руку ладонью в излучатель.
Раздался крик.
Таисса вздрогнула всем телом. В следующий миг ладонь Дира запечатала ей рот.
Ник Горски не проронил ни звука, хотя ему тоже должно было быть чертовски больно. Если излучатель действовал на всю камеру, в такой близости от него боль должна быть практически невыносимой.
– Ты беспомощный Тёмный мальчишка, и ты в плену, – произнёс Ник Горски сдавленным хриплым голосом. – Тебя поймали и каждый день требуют рассказать, где твоя мать. Ты не знаешь и не понимаешь, о чём тебя спрашивают раз за разом. Ведь ты сам хоронил…
– Пустой гроб, – прошептал отец Таиссы.
Ник опустился на корточки напротив друга. И отвесил ему короткую пощёчину.
– Где она? Где Элен Пирс?
– Ник, прекрати.
Вторая пощёчина.
– Не смей отворачиваться. Смотри на меня! Где она?
Ладонь Эйвена Пирса на излучателе дёрнулась. Потом ещё раз. Его глаза закрылись.
– Нет, чёрт тебя подери! – прошипел Ник Горски. – Ты вспомнишь, даже если я поджарю твои электронные мозги. Я не дам тебе калечить свою жизнь.
Он встряхнул отца Таиссы за плечо свободной рукой, не отпуская его ладонь от излучателя.
– Просыпайся! Ты говоришь, провёл ночь с женой? А ты помнишь, как она бросила вас с дочерью? Как не сделала ни шагу, чтобы помешать своему новому любовнику взять тебя в заложники? Я читал протоколы допросов девушек, что там были. Лютер-старший уничтожил бы тебя, не моргнув глазом. Она разбила твою жизнь и твоё сердце не один раз, и сейчас ты это вспомнишь.
Эйвен Пирс качнул головой.
– Я не… хочу… это вспоминать…
– А придётся, – отрезал Ник. – Открой глаза!
Рука отца Таиссы на излучателе бессильно дёрнулась.
А потом его голос зазвучал по-другому. Просто и спокойно.
– Это было утром? В присутствии Светлых?
Короткая пауза. Таисса на миг перестала дышать.
– Это… произошло в то утро, когда Светлые увезли вас из дома, да, – медленно и осторожно произнёс Ник Горски. – Ты помнишь что-нибудь ещё?
– Её лицо. И ещё раз… с короткой стрижкой. Мелисса… она была беременна и… – У отца Таиссы перехватило дыхание. – Я…
– Ты спас их тогда, – быстро сказал Ник. – Вы сбежали на субмарине. Помнишь, как это произошло?
Эйвен Пирс усмехнулся, не открывая глаз.
– Можно подумать, Александр не рассказал тебе это в деталях. Было нелегко. Особенно последний шаг, когда вот-вот прорубишь последние сантиметры скалы, на тебя хлынет море, и нужно вовремя набрать в лёгкие воздух и проплыть, рассчитывая силы. В полутьме, на сверхскорости, на пределе сил, по электронной трассе, которая может сбиться в любой момент. И от твоего маршрута зависят другие жизни. Трое почти погибли: я вынес двоих на себе.
Рука Ника упала, освобождая руку Эйвена Пирса из плена, отпуская от излучателя.
– Какой была любимая погремушка Таиссы в детстве? – мягко сказал он.
Слабая улыбка на лице отца.
– Оранжевая с белым. Она ужасно ревела, когда сжала её в кулаке, не рассчитав сил, и сломала. Пришлось читать ей сказки ещё добрые полчаса, пока она не заснула.
Наверху на галерее Таисса подавила всхлип.