Незадолго до полудня, войдя в зал для прослушивания, Мариэтта уже там нашла свою подругу. Элеиа осторожно выглядывала из окна и, заметив Мариэтту, кивком подозвала ее.
— Иди сюда и взгляни, — торопливо зашептала она. — Но так, чтобы тебя не заметили.
Через внешнюю декоративную решетку Мариэтта стала рассматривать улицу. Рива делья Скьявони постоянно привлекала как самих венецианцев, так и приезжих, а сама Оспедале как достопримечательность Венеции вызывала оживленное внимание. Двое очень хорошо одетых молодых людей, презрев все условности, пытались заглянуть сквозь решетку окон первого этажа. В городе, где плотские утехи были весьма доступны, ореол целомудренности, окружавший находившихся взаперти девушек Оспедале, вызывал зачастую огромное любопытство. Мариэтту, видевшую верхушки их треуголок, также, как и Элену, немало позабавили их реплики, которыми обменивались эти двое, явно итальянцы, но с невенецианским акцентом.
— Чертова решетка отбрасывает тени. Что ты там видишь, Роберто?
— Девушек, к сожалению, не вижу.
— Это какая-то гостиная. Там мебель.
— И дверь, Гвидо. Может быть, потерпеть немного, мы увидим, как какая-нибудь красавица через нее войдет?
Обе девушки с деланным ужасом приложили ладони ко рту, чтобы не расхохотаться. Помещение, которое незнакомцы приняли за гостиную, служило комнатой для посетителей, примыкавшей к кабинету директора, и в это время для обычно пустовало. Молодой человек, названный Гвидо, обладая острым слухом, быстро взглянул вверх, прежде чем девушки успели отпрянуть. Он тут же локтем толкнул своего приятеля в бок, и его очень красивое лицо озарила широкая улыбка. Его друг, менее сдержанный, в восторге завопил:
— Вот это везение! Две красавицы из Оспедале — и в самый первый день в Венеции!
Смеясь, Мариэтта и Элена отбежали от окна зала, будто здесь на окнах не было решеток и незнакомцы могли запросто впрыгнуть сюда снизу. Одно из самых строгих предписаний Оспедале делла Пиета категорически запрещало любое общение через окна. К ужасу обеих девушек, мужчины стали громким криком призывать их.
— Эй, вы! Вернитесь! Не уходите! Как вас зовут?
Мариэтта рванулась к окну, Элена за ней. Добежав, Мариэтта перегнулась через широкий подоконник и крикнула через решетку:
— Нам нельзя разговаривать отсюда. Пожалуйста, уходите!
Но куда там! Оба молодых итальянца, слишком заинтригованные таким поворотом судьбы, не желали, чтобы их веселое приключение закончилось просто так.
— Как вас зовут? Мы хотим знать ваши имена!
Гвидо послал Мариэтте воздушный поцелуй, а Роберто — Элене; можно было подумать, что они читали мысли девушек.
— Давайте, выбирайтесь из этого монастыря, и мы вволю повеселимся! — призывал Гвидо.
— Сжальтесь над двумя приезжими! — смеясь, умолял Роберто.
Прохожие стали останавливаться и с любопытством наблюдать за происходящим.
Мариэтта захлопнула окно. И ей, и Элене было очень хорошо известно, какие последствия вызовет трот инцидент, если кому-нибудь из руководства Оспедале доложат о случившемся. Обе девушки испугано вскочили, когда по оконным стеклам рассыпались пригоршня мелких камешков, за ней вторая, что подтверждало: молодые люди просто так уходить не намерены.
— Как неприятно! — Элена в панике заломила руки. — Маэстро хормейстер с минуты на минуту должен быть здесь. Мариэтта, ну поговори ты с ними, скажи, чтобы уходили.
Мариэтта снова открыла окно, вызвав искренний восторг у Гвидо и Роберто.
— Оставьте нас в покое, — взмолилась она. — Если вы не прекратите, нас строго накажут.
Показавшаяся рядом Элейа вторила Мариэтте:
— Ну, пожалуйста, послушайтесь Мариэтту!
Незаметно в зал, неслышно ступая в мягких войлочных туфлях, вошла сестра Сильвия. Она услышала шум, Доносившийся снаружи, и явилась установить его причину. Ее возмущенный крик заставил обеих девушек окаменеть от страха.
— Ах вы, негодницы!
Наказание, последовавшее за этим, было суровым: маэстро отменил прослушивание, их разлучили, запретив всякое общение друг с другом в течение трех месяцев, и предупредили, что в случае нарушения запрета последует немедленное исключение из Оспедале со всеми последствиями: Мариэтта могла рассчитывать на роль служанки в каком-нибудь богатом доме, а Элена должна была, возвратиться к своему опекуну. Их музыкальной карьере неизбежно пришел бы конец.