— Не отправляйся ты ни в какой Париж, — заявил ей Николо после того, как они, насладившись любовью, лежали в объятиях. — Поехали со мной во Флоренцию. Уйди ты от этого чудовища, от этого жестокого монстра, он не заслуживает того, чтобы быть твоим мужем. Дай нам возможность прожить остаток жизни вместе. — Николо любил Элену так, что даже физически не склонен был отделять ее от себя, признавая ее за единое целое с собой, не говоря уже о сфере духовной.
— Ох, Николо, если бы это было возможно, — с грустью ответила она, нежно прикоснувшись к любимому лицу. — Я бы давно сбежала из Венеции с тобой еще тогда, когда ты стал умолять меня об этом в самый первый раз. Но ведь у тебя есть определенные обязанности, которые вынуждают тебя жить во Флоренции, а там мы все равно не сможем чувствовать себя в полной безопасности — Филиппе, разузнав, где я, доберется до меня и туда. Вот если бы у нас была возможность уехать куда-нибудь далеко-далеко, тогда дело другое. Так что тебе придется понять — то, о чем ты просишь — не осуществится.
— Не говори этого! Я готов тебя защищать и защищу от кого угодно.
Она ласково улыбнулась ему, растроганная проявлением такой преданности.
— Николо, дорогой мой, не заставляй думать о том, что может произойти в будущем, когда у нас есть еще недели и месяцы до того, как нам придется снова расстаться.
Как ни странно, но именно сестра Джаккомина заговорила с ним, когда ей показалось, что ему довольно скучно странствовать в одиночестве..
— Это такой приятный молодой человек, он из Флоренции, — делилась она позже с Эленой. — Этот город знаком мне еще с молодых лет. Надо будет с ним поговорить о тех местах, где мне тогда пришлось побывать, так что уж, пожалуйста, будь с ним повежливее.
— Ладно, постараюсь, — пообещала Элена, улыбнувшись про себя. — Но как это Вы знаете этот город? Мне всегда казалось, что вы родились в Венеции.
— Нет, нет, я в молодости жила рядом с Понте Веккио, что во Флоренции. Потом я влюбилась в одного юношу, который разделял мой интерес к старинным книгам, но поскольку он был всего лишь библиотекарем и незнатного сословия, отец мой не разрешил выйти за него. Он вообще хотел поместить меня в монастырь с очень строгим уставом, но вмешалась мать и сумела убедить его отправить меня в один из монастырей в Венеции, в котором правила не так уж строги, и я могла продолжать свое образование. Но поскольку доступ в библиотеки всегда строго ограничен, когда аббатиса предложила мне отправиться в Оспедале делла Пиета, где я могла пользоваться относительной свободой, я тут же согласилась..
«Как часто бывает, — размышляла Элена, — что более молодые склонны не вникать в думы тех, кто постарше, считая это никчемным делом и порою даже не подозревая, что и у этих людей была когда-то своя жизнь, свои увлечения и даже страсти».
— Вы, наверное, тоскуете по родному городу?
— Одно время, конечно, тосковала, но Бог милостив ко мне, — она дотронулась до руки Элены. — Вспомни только о всех тех детях, которым я была в Оспедале как мать. Я любила всех их, будто все они — мои родные.
Элена обняла ее в знак благодарности.
— И мы вас тоже любили.
Вечером того же дня, когда они ужинали перед ночлегом в одной из сельских гостиниц, сестра Джаккомина, соизволив пригласить к их столу молодого Николо, буквально заговорила его. Элене едва удавалось вставить пару слов. Но он отнесся к этому с большим пониманием и тактом. Да и для Элены вполне хватало того, чтобы сидеть и слушать, как он отвечает на вопросы монахини. А когда Николо пообещал сестре Джаккомине обеспечить доступ в некоторые из парижских библиотек, известных своими собраниями древних писаний, монахиня, казалось, готова была расцеловать его при всем честном народе.
— А как вы собираетесь устроить это, синьор? — спросила пораженная монахиня.
— Наш посол в Париже — давний друг моего покойного отца, и я хочу обратиться к нему. Я не сомневаюсь, что он ради вас сделает это.
Элена, чтобы не рассмеяться, уткнулась в свою тарелку — дело заключалось в том, что сестра Джаккомина, если ей предоставлялась возможность порыться в книгах, совершенно теряла чувство времени. Николо даже и не подозревал, что сам того не желая, обеспечил им полную свободу действий в Париже, пообещав сводить ее в библиотеку. Конечно, ей было немного не по себе при мысли, что они вынуждены обманывать добрую сестру Джаккоми-ну, но однажды придет такой день — в этом Элена не сомневалась, — и она признается ей во всем и попросит за все прощения.