— Куда вы направились сегодня утром, после того как покинули Садыбу?
Гуркевич схватился за голову.
— Боже… Я пошел к жене, в Залесье! Пилсудского, шесть.
— Вы сказали подхорунжему, что бежите от восстания. Почему вы в тот же день вернулись?
— Чтобы увидеться с полковником!
— И немцы вас пропустили?
— За пять золотых рублей! Сунул в лапу…
— Дали пять рублей? Свои кровные? Чтобы увидеться с полковником? А по какому делу?
— По крайне важному! Ему и скажу, не вам! Впрочем… он знает сам.
— Все ваши байки не стоят и ломаного гроша, — заявил решительно тот. — Врете от начала до конца. Но мы заставим вас сказать нам правду.
Гуркевич невольно взглянул на шкафчик. Человек за столом усмехнулся.
— Это мы одолжили у гестапо. Многие тут хотят встретиться с комендантом Мокотова. Что вы делали во время оккупации?
— Торговал.
— Чем?
— Чем придется. Золотом, досками и часовыми стрелками. А чем кормились вы? Физическим трудом?
Сидевший за столом спрятал руки от света. Помолчал.
— Кто на Мокотове может за вас поручиться?
— Ваш полковник, черт возьми! Хватит валять дурака! Сообщите ему: пришел Гуркевич от венгров.
— От венгров? — изумился тот. — А что у вас общего с венграми?
— Жена! — заорал Гуркевич. — Вековая дружба и общая, за чешский счет, граница! Отцепитесь, ради бога, а то я схвачу этот гестаповский шарик…
Сидевший за столом надавил на звонок. Появился заспанный охранник.
— Увести!
Гуркевич вернулся в подвал. Уселся на чурбан, спрятал лицо в ладони, судорожно стиснул кулаки, вскочил, уселся вновь. Немного погодя разразился громким смехом. Внезапно распахнулась дверь.
— На выход, — сказал охранник. — Мне велели вас в штаб отвести.
Гуркевич расхохотался ему в лицо. Охранник отпрыгнул.
На лице полковника играли желваки. Когда Гуркевич закончил, он обменялся быстрым взглядом с начальником штаба.
— Подождите в коридоре, — распорядился он.
— Но вы ведь понимаете, пан полковник? — начал было Гуркевич. — Этим венграм обязательно нужно дать гарантии…
— Подождите в коридоре, — оборвал его полковник.
Гуркевич пожал плечами и вышел. Издалека донесся мощный гул, после чего прогремел взрыв снаряда — аж затрясся потолок. На стульях дремали связные. Гуркевич с достоинством присел рядом с невысоким блондинчиком. Тот приоткрыл глаза.
— Скучновато тут, да? — полюбопытствовал Гуркевич.
— Ночью скучно, — ответил блондинчик. — Немцы спят. Дурацкая служба. Меня должны перевести в роту, на Бельгийскую. Вот там весело! Немцы в десятке метров. Вся улица ходуном ходит.
— Без башки с таким весельем останешься, — поежился Гуркевич.
— Да ладно! — рассмеялся паренек. — Зато пожить успею. Сколько я ждал такого случая!.. «Стэн»[26] скоро выменяю, представляете? — с гордостью добавил он.
Гуркевич лишь молча на него покосился. Вновь докатился гул; от взрыва задрожали стены.
— Где это стреляют? — забеспокоился Гуркевич.
— Железнодорожное орудие в Окентье, — ответил равнодушно паренек. — Долбит тут каждую ночь. Сегодня обрабатывает Нижний Мокотов.
Тема была исчерпана, и вскоре паренек заснул. Гуркевича позвали через час. Полковник сидел за столом в той же позе, что и прежде.
— Вот вам ответ, — буркнул он, подавая Гуркевичу листок, испещренный рядами цифр.
— Согласились? — спросил Гуркевич.
Полковник насупился.
— Спрячьте этот листок понадежнее. А лучше выучите цифры на память.
— Никогда у меня не было памяти на цифры. Еще в школе…
— Вы должны отдать это Грому завтра до четырех, — добавил полковник. — Удачи.
— Я — отдать? — возмутился Гуркевич. — А как же я перейду, черт возьми? Каждый ствол наводит, угрожает… Кто-нибудь в конце концов меня укокошит…
— Я сказал, представлю вас к награде.
— Сильно мне медаль поможет, — ответил со смехом Гуркевич. — Разве что золотая. Получится с венграми, пан полковник, а? Грех упустить такой случай…
— Выйдете на рассвете, — рявкнул полковник, склоняясь над планом Варшавы. — На Садыбу сообщат, чтобы вас пропустили. Пока.
— Нелюбезный вы человек, — заметил Гуркевич со вздохом. Полковник чуть рот не разинул от изумления. Гуркевич упрятал листок в рукав под подкладку, холодно поклонился и вышел. В нерешительности постоял в прихожей. Уже наступила полночь.
Пять минут спустя он подошел к роскошной вилле. Ярко светила луна. Вдали громыхало железнодорожное орудие. У калитки стоял высокий часовой в немецкой каске и черном осеннем пальто.