<1905>
4.
В ответ на «Stephanos»
Нет, наших песен не иссяклаКогда-то мощная струя:В тебе поэзии ГераклаВстречают русские края.
Эллада, вновь из праха выройКумиров мертвых телеса;Воскрес Орфей с волшебной лирой,Чтоб двигать камни и леса!
Но жребий царственный поэтаЯзвящим тернием остер:Тебя зовет вторая ЭтаНа очистительный костер.
Свиваясь, сохнут листья лавраВ пожаре яростных страстей,И ядовитый плащ кентавраСжигает тело до костей.
Но – полубог – ты прянул в небо.И нектар, сладкий и густой,Тебе улыбчивая ГебаПодносит в чаше золотой.
<1906>
В. Григорьев
Поэт
В.Я. Брюсову
Твои глаза – тоска агата…Твои мечты – безумный мир…В часы безмолвные закатаГорит в руках твоих потир.И каплют строки золотые,И расцветают, и цветут,И ожерелия святыеТвои жрецы из них плетут.Горят уста – гвоздики алость…И облеченный в омофор,Ты перельешь в стихи усталость,Ты перельешь в них каждый взор.Как пред Омфалой, нежной, чистой,Поник сраженный Геркулес, —Так пред тобой, Поэт лучистый,Лежит безгранный мир чудес.
<1906>
Александр Рославлев
Учителю
Валерию Брюсову
Учитель, в сердце откровеньеСтрелою огненной впилось,И я, как ты, в оцепененьеСлежу в веках земную ось…
Ты вскрыл грозящие нам бездны,Ты расшатал ее чеку,И вот гласит твой стих железныйТвою суровую тоску.
Уйдя от гулкого смятенья,Слепых чудовищ – городов,Ты в своевольном заточеньиСмертельно алчешь вечных снов.
В ночной тиши, мудрец упорный,Вкушаешь яды вещих книг,В мечтах: то зверь, то дух нагорный,То Бога солнечный двойник.
На миг луч сладостной надеждыПустыню мира озарит,И вновь устало клонишь вежды,Храня спокойный, строгий вид.
Моя душа встречалась где-тоС твоей великою душой.Тропой тернистою поэтаИду, учитель, за тобой.
<1907>
Эллис
Поэту наших дней
Разуверение во всем!
Земле и Небу не простилаТвоя огромная душа,Отвергла все, за все отмстила,Грозой безумия дыша.
Она чудовищной обидойОтветила на суд слепцовИ встала черной пирамидойПревыше храмов и дворцов.
Вкусив смертельного напитка,Змеей безумья оплетен,Ты не кричишь, сведенный пыткой,Как не кричит Лаокоон.
Упорством всемогущей волиСмирив мистическую дрожь,Гигант, изваянный из боли,Ты башней замкнутой встаешь.
С улыбкою ты носишь путыИ дремлешь в темноте тюрьмы.Как Гулливера лилипуты,Тебя во сне связали мы.
Над горькой бездной все тревожнейТвой дух, качаем вещим сном,И безнадежней, безнадежней«Разуверение во всем».
Твой путь, созвездья затмевая,Влекла огромная звезда,Но у дверей заветных РаяИ ты услышал «Никогда!».
Ты молвил: «К небу нет возврата!Земле молиться не хочу!».И в душном капище развратаЗатеплил красную свечу.
И все ж, как раб, влечешься к Раю,Упав на этом берегу,И ты не скажешь слов: «Не знаю»,И не помыслишь: «Не могу».
Но там, во мгле души суровой,Где день, как ночь, угрюм и строг,Я разглядел цветок лиловый,Полураскрывшийся цветок…
Да, ты любил людей когда-то,Как ныне любишь лишь слова,Но, претворяя их в стигматы,Твоя душа всегда жива.
Прими ж восторг моих приветовТы, чар не знавший чародей,Счастливейший среди поэтов,Несчастнейший среди людей.
<1907>
Михаил Кузмин
Акростих
В.Я. Брюсову
Валы стремят свой яростный прибой,А скалы все стоят неколебимо.Летит орел, прицелов жалких мимо,Едва ли кто ему прикажет: «Стой!»
Разящий меч готов на грозный бой,И зов трубы звучит неутомимо.Ютясь в тени, шипит непримиримоБессильный хор врагов, презрен тобой.
Ретивый конь взрывает прах копытом.Юродствуй, раб, позоря Букефала!Следи, казнясь, за подвигом открытым!
О лет царя! как яро прозвучалаВ годах, веках труба немолчной славы!У ног враги – безгласны и безглавы.