— Простите, — сказала я шепотом.
Этот басурман приободрился и повторил попытку. На сей раз он поворотился ко мне лицом, растопырил лапищи и полез просто в наглую. Даже чересчур. Я, конечно, понимаю, что у них в Америке половина нации зачата на заднем сиденье «шевроле», они иначе не умеют, но я-то здесь при чем?.. Я ударила кулачком в солнечное сплетение — Берест показывал на макете, где оно находится. Этот гость заморский в недоумении отшатнулся и принялся глотать воздух.
— Простите... — смиренно повторила я.
— Но уай?? — вновь возопил Лорик.
Господи ты мой, неужели он настолько тупой, что не понимает элементарных вещей? Не успел человек доехать до места, не успел расслабиться, принять душ, расческу приобрести...
— Давайте о чем-нибудь другой поговорим, — миролюбиво предложила я. Жалко их в глубине души — этих дремучих янки с голодными глазами. Пресловутый харрасмент, когда последняя секретарша может привлечь босса за невинное подмигивание, доконал мужскую половину Америки. Они рвутся в экзотические страны, где сроду не слыхали о таком бранном слове.
— О другом? — удивился Лорик. — О другом мы уже поговорили.
Святая простота. Проболтал шестьдесят километров, ускоренно отработав начальную стадию «съема», и, не получив причитающегося, смертельно обиделся. Не привык. Но я достойно выпуталась из этой ситуации. Начала активно работать языком (прошу понять меня правильно). Описывать моральное состояние населения России и сопредельных стран я не решилась — Лорик ее прекрасно изучил, иначе не лез бы. Я просто объяснила ему, что остались еще женщины, не подверженные всеобщему растлению. В частности, одна из них сидит перед ним — ну бывает, не повезло.
Горе-янки усиленно морщил лоб, тщась понять, а потом его прорвало, как плотину! И пресловутый харрасмент, когда любую женщину в офисе обходишь за километр; и фригидная Лайза — законная супруга, искренне не понимающая, чего он хочет по ночам; и не очень выгодный, но приятный для души контракт с Жемчужной мафией, завершающийся через две недели, что неуклонно означает возвращение в страну звездно-полосатого кошмара; и несносное либидо, которым наградил его Создатель непонятно за какие заслуги...
В общем, мы подружились. Настолько, что без дополнительных притязаний Лорик довез меня до Жемчужного, где и распрощался, посетовав напоследок, что «такие пушистые, выразительные, вполнеба глаза — и пропадают...» «Не пропадут», — самоуверенно заверила я и покинула машину. Но обиду Лорик все-таки затаил — высадил меня не у санатория «Савелов ключ», куда я собиралась, а совсем наоборот — на западной окраине Жемчужного, где кривые улочки, пляшущие по холмам, сходились в шоссейную дорогу на Балаклаву. «Частников» было пруд пруди — но цены! При таком невысоком уровне жизни! У меня не находилось слов. Торговаться — напрасно, эти лихачи могли часами стоять без движения, но везти на гривну дешевле жадность не давала...
Я не стала спорить, умоталась за первый день. Вези меня, извозчик... Через полчаса, по предъявлении бумаг и пыльной, слегка поблекшей улыбки, администратор санатория Маргарита Львовна Запрудная уже объясняла мне, как пройти до бунгало. Проблем не возникло — «койко-место» действительно было мне забронировано. А еще спустя четверть часа манерная девица по имени Габриэлла («Можно Габри, это упрощает понимание...») выдавала ключи и ценные инструкции по пользованию санузлом.
Бунгало оказалось не очень опрятным сереньким домиком на бугре, но то, что открылось из окна моего номера, заставило забыть все неурядицы. У меня перехватило дух, защемило в груди. Густо-синяя гладь, испещренная звездочками заходящего солнца, — я сто лет не видела этого умиротворяющего зрелища!..
Местечко именовалось Тихой бухтой. Райский уголок, замкнутый на севере грядой гор с исполинской Ай-Чу в форме загребущей длани. На востоке — Форос, на западе — Балаклава. Формально еще не ЮБК, но климат очень похожий. На пологих взгорьях Ай-Чу амфитеатром раскинулись виноградники. На ступенчатых горных террасах в западной части бухты — городок Жемчужное, средоточие всех приморских удовольствий. Сущая Мекка для туристов. Кривые улочки, заросшие магнолиями и грецкими орехами; дома всех мастей и калибров — от старых трогательных мазанок до основательных особняков «новых украинцев». Три улицы параллельно морю — Береговая, Народная, Черкасова — да масса переулков, связующих любую точку города с морем. «Общественные увеселения» — на Народной. Казино, гостиницы, рестораны, обязательные «дома свиданий». На Черкасова — парки, аттракционы, лабиринты строений из ракушечника, увитые плющом и винными лозами. Береговая — самая живописная. Здесь растут кипарисы, и этим все сказано. Скалистые ступени сползают в море. Островки зелени окольцовывают хибары и коттеджи из белого инкерманского камня, венчая пляж и разноцветье флотилии яхт-клуба. Береговая выводит к оздоровительным заведениям. Самое крайнее на востоке. — «Савелов ключ»: четыре комплекса с внушительным садом и тенистыми аллейками белой акации. Бунгало — в стороне, еще восточнее. Оно само по себе. Фанерное строение, напоминающее салун времен Дикого Запада. Самый стык санаторной цивилизации и природы. Заросли шиповника — дикой розы. Здесь рукой подать до пляжа: десять метров к обрыву по вертлявой каменистой тропе, узкая лестница с хлипкими перилами, ручей в скале — и ты почти на месте. Тридцать метров песчано-галечной глади. Восточнее бунгало начинается экзотика. Отдыхающие туда забредают, но нечасто. Песчаный пляж переходит в каменистый, морское дно завалено булыжником. «Экстремалить» — в принципе можно. Но получать ленивое удовольствие, отдыхая от трудов физических, — как-то сомнительно. Впрочем, кому как.