Когда подняла голову, картина выглядела достаточно печальной. Из ствола в пухленькой ручонке лысоватого курился сизый дымок, а сам он многообещающе улыбался. Единственный не пострадавший... «Индеец Джо» сидел на камне и сипло дышал, вращая глазами. Мой лучший друг с облезлыми ушами пытался привстать на колени. То же самое хотел сделать Алик. У обоих выходило одинаково криво. Мой приятель хоть выглядел поприличнее. А у Алика отовсюду лилась кровь: из разбитого затылка, изо рта, из рассеченной щеки... Глаза его блуждали, неспособные закрепиться на чем-то конкретном. Наконец он поймал в «окуляр» второго раненого. Лицо перекосилось — в нем появилось что-то зверино-осмысленное.
— Кротов, завали гадину!.. — Он слова не произносил, а выхаркивал вместе с кровью. — Собаке — собачья смерть... Бабу не тронь, бабу с собой заберем... Весник, помоги встать...
— Сам встанешь, не маленький, — сипло выдавил «индеец», а когда лысенький поднял пистолет, чтобы убить моего приятеля, сделал останавливающий жест: — Замри, Кротов, я сам эту гниду кончу, у меня к ней счет образовался...
— Давай, дело хозяйское... — Напарник пожал плечами и опустил пистолет. «Индеец Джо» с улыбкой голодного каннибала полез в карман...
Но тут загрохотали выстрелы, знаменуя новую перестановку сил на театре военных действий!
Я совсем перестала понимать — кто с кем воюет, против кого... Голова рвалась на осколки, как граната. Окружающую меня картинку заволокло туманом и отдалило, будто я начала ее рассматривать в бинокль с обратной стороны... Вдруг возник Казарновский в развевающейся ветровке. Это он стрелял. «Индеец Джо», не вынув руки из кармана, с воем рухнул на колени. Лысоватый, не открывая ответного огня, лихорадочно повертел головой, затем бросился в каменный коридор, ведущий в горловину каньона. Как будто не знал, что там тупик. Забыл со страху? Его преследовали сразу двое — крепких, быстроногих...
— С вами все в порядке? — спрыгнул с камня Казарновский.
— Все отлично, Вадим Андреевич, занимайтесь своим делом, — прошептала я, отчаянно борясь с надвигающимся обмороком.
— Вы уверены? — Он озабоченно коснулся моих плеч.
— Да конечно, я не ранена. Помогите лучше человеку — его крепко избили...
Вокруг вовсю суетились люди... Двое крепких, быстроногих провели брыкающегося лысенького... Двое оттаскивали «индейца»... Кто-то склонился над поверженным Аликом, обшаривал его карманы (это правильно, он украл у меня пистолет)... Вадим Казарновский с белобрысеньким оперативником колдовали над едва шевелящимся человеком с облезлыми ушами. Совместными усилиями они усадили его спиной к камню. Оперативник извлек из рюкзачка бинт, начал заматывать рассеченную голову... К ним я и отправилась, поскольку уже не могла терпеть в одиночку пронзительную головную боль. Я встала на четвереньки и медленно поползла, тыкаясь в чьи-то ноги. Идти уже не могла...
— Женщина, с вами все нормально? — спросил кто-то.
В лучшем виде, товарищ, — откликнулась я. — Вы же видите, я сама иду.
Я ползла и видела только Вадима, лишь он мог успокоить мою боль, сказав несколько не очень грубых слов.
Тип с ушами первым обратил внимание на мое состояние. Обескровленное лицо пересекла кривая усмешка. Я могла себя поздравить — его физиономия уже не вызывала во мне рвотных спазмов.
— Рад вас видеть в добром здравии, мадам. Вы уже ходите... Мы с вами отныне, как вино «Мадера», — дважды рожденные солнцем... Обратите внимание.
Желтый сноп света пересек мою дорожку — видно, в тучах образовался разрыв — и рассыпался по камням золотистыми брызгами. Он не мог меня остановить, только ускорил продвижение к цели.
Обернулся Вадим Казарновский:
— Вам помочь, Лидия Сергеевна?
— Да уж дойду, — отказалась я. — И не такое проходила.
— А нас с вами, Лидия Сергеевна, так ни разу и не познакомили, — преодолевая боль, улыбнулся тип с облезлыми ушами. — Могу отрекомендоваться — майор Рачков. Оперативное управление ФСБ.
— Я и сама не дура, — бормотала я. — Давно уж догадалась. Вы сказали — СБУ?
— Я сказал — ФСБ. Вы невнимательно слушаете...
— А почему вы так сказали?
— Ну не знаю, работаю я там... А родом из Омска, Лидия Сергеевна, мы с вами почти земляки — всего ночь езды на скором поезде...