Венок поэту: Игорь Северянин

Венок поэту: Игорь Северянин

Составители: М. Корсунский, Ю. Шумаков.

ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ «И ты стремишься ввысь, где солнце вечно…»

И ты стремишься ввысь, где солнце — вечно,
Где неизменен гордый сон снегов,
Откуда в дол спадают бесконечно
Ручьи алмазов, струи жемчугов.

Юдоль земная пройдена. Беспечно
Свершай свой путь меж молний и громов!
Ездок отважный! Слушай вихрей рев,
Внимай с улыбкой гневам бури встречной!

Еще грозят зазубрины высот,
Расщелины, где тучи спят, но вот
Яснее глубь в уступах синих бора.

Назад не обращай тревожно взора
И с жадной жаждой новой высоты
Неутомимо правь конем, — и скоро
У ног своих весь мир увидишь ты!

1912 г.

ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ Игорю Северянину

Строя струны лиры клирной,
Братьев ты собрал на брань.
Плащ алмазный, плащ сапфирный
Сбрось, отбрось свой посох мирный,
В блеске светлого доспеха, в бледно-медном шлеме
встань.
Юных лириков учитель,
Вождь отважно-жадных душ,
Старых граней разрушитель, —
Встань пред ратью, предводитель,
Сокрушай преграды грезы, стены тесных склепов
рушь!
Не пеан[1].
 взывает пьяный,
Чу! гудит автомобиль!
Мчат, треща, аэропланы
Храбрых в сказочные страны! В шуме жизни, в буре века, рать веди, взметая
пыль!

20 января 1912 г.

КОНСТАНТИН ФОФАНОВ Музыка без слов

О Игорь, мой единственный,
Шатенный трубадур!
Люблю я твой таинственный,
Лирический ажур.

Февраль 1911 г.

КОНСТАНТИН ФОФАНОВ «И вас я, Игорь, вижу снова…»

И вас я, Игорь, вижу снова,
Готов любить я вновь и вновь.
О, почему же не здорова
Рубаки любящая кровь.
Ь — мягкий знак, и я готов!

Гатчина, 26 ноября 1907 г.

АЛЕКСАНДРА КОЛЛОНТАЙ Игорю Северянину

Христиания

(21 октября 1922 г.)

Вы помните Шурочку Домонтович, Вашу трою родную сестру, подругу Зоечки[2], теперь «страшную Коллонтай»?

Два раза в темные полосы моей жизни Ваше творчество вплеталось случайно в мою жизнь, заставляя по-новому звучать струны собственных переживаний. Проездом в Гельсингфорсе я на днях прочла Вашу поэму «Падучая стремнина». Прочла и задумалась. Сколько шевельнули Вы далекого, знакомого, былого…

У нас с Вами много общих воспоминаний: детство, юность… Зоечка, Ваша мама — Наталия Степановна, муж Зои, Клавдия Романовна[3], дом на Гороховой, на Подъяческой… Я помню Вас мальчуганом с белым воротничком и недетски печальными глазами. Я помню, с каким теплом Зоечка говорила всегда о своем маленьком брате, Игоре.

Жизнь [в] эти годы равняется геологическим сдвигам. Прошлое — сметено. Но оно еще живет легкой, зыбучей тенью в нашей памяти. И когда вдруг встретишь эту тень в душе другого, ощущаешь, как оно оживает в тебе.

Мне захотелось, из далекого для Вас мира «большевиков», подать свой голос, сказать Вам, что в этом чуждом Вам мире кто-то помнит то же, что помните Вы, знает тех, кого Вы любили, жил в той же атмосфере, где выросли Вы…

Мы с Вами, Игорь, очень, очень разные сейчас. Подход к истории — у нас — иной, противоположный, в мировоззрении нет созвучия у нас. Но в восприятии жизни — есть много общего. В Вас, в Вашем отношении к любви, к переживаниям, в этом стремлении жадно пить кубок жизни, в этом умении слышать природу я узнавала много своего. И неожиданно, Вы, — человек другого мира, Вы мне стали совсем «не чужой»…

Если Вам захочется вспомнить прежнее, Зоечку, детство, напишите мне: Норвегия, Христиания…

Я здесь советник полномочного представительства РСФСР и пробуду, вероятно, всю зиму.

Я люблю Ваше творчество, но мне бы ужасно хотелось показать Вам еще одну грань жизни — свет и тени тех неизмеримых высот, того бега в будущее, куда революция — эта великая мятежница — завлекла человечество. Именно Вы — поэт — не можете не полюбить ее властного, жуткого и все же величаво-прекрасного, беспощадного, но могучего облика.

1

Пеан (греч. гимн) — стихотворное восхваление.

2

Старшая сестра И. Северянина.

3

Гувернантка поэта.