Парадный зал дворца в Ольгове. Фото конца XIX в.
Из парадного зала выход под колонны... В густой тьме таинственным кажется парк с его зеркальными прудами. И кажется — внезапно темноту звездной августовской ночи прорежут взлеты лапчато рассыпающихся ракет, зажжется иллюминация, вспыхнут бенгальские огни и ярко засверкает вензелевый транспарант в круглом храмике Добродетели, который выстроил беспутный, но очаровательный хозяин С.С. Апраксин в честь своей жены...
Так было в Ольгове еще совсем недавно... Разрушение его было планомерным. Дом заняли под санаторий; мебель частью вывезли в Дмитров, частью растащили, частью продали тут же на месте за бесценок... А советские иллюстрированные журналы, конечно, до того Ольговом не интересовавшиеся, напечатали о новом достижении — здравнице в бывшем имении “кровопийц” Апраксиных.
Одной новой страницей обогатилась хроника вандализмов — история гибели памятников старины и искусства в послереволюционной России.
*(* Далее у автора идет текст на отдельно вложенном листе до следующей главы. — Сост.)
На столе сборник шведских музеев “Fataburen” 1932 года. Меловая бумага, прекрасная печать, превосходные и обильные иллюстрации. Несколько статей посвящено усадьбе Скогахольм, целиком разобранной, перевезенной, снова собранной и реставрированной на территории Скансена, знаменитого шведского музея под открытым небом[74]. Энтузиастам-любителям при общественной денежной поддержке удалось осуществить это истинно культурное начинание. Под слоем штукатурки оказались расписные плафоны, под позднейшими обоями — старые штофы и старые “бумажки” наряду с тонкими росписями того стиля, который во Франции носит название Louis XVI, а в Швеции — густавианского. Восстановлены в комнатах старые расписные кафельные печи, подобрана стильная мебель, осветительные приборы, портреты, частично нарочно заказанные копии-воспроизведения. По кусочку обоев, по лоскуту штофа с сохранившимся узором заказывались точные реплики старинных рисунков, покрывшие снова стены и мебель в доме Скогахольм. Каждая восстановленная мелочь обдуманна и взвешенна — это равно относится и к расцветке гардин на окнах, и к наряду туалетного стола, и к устройству пологов над кроватями. В результате — небольшой стильный дом-музей, частью отделанный еще в барочном вкусе конца XVII века, частью же — в стиле классицизма последних двух десятилетий XVIII столетия, когда Адам впервые использовал в своих образцах для декорировки комнат мотивы росписей Помпеи и Геркуланума. Быстро перекинувшись во Францию, этот новый вкус в отделках помещений был воспринят эпохой Louis XVI, распространившись из Франции по всей Европе вплоть до далеких Швеции и России.
Между тем, глядя на эти тщательно воспроизведенные интерьеры, плафоны, отдельные предметы меблировки, нельзя не отметить, в сущности, далеко не первоклассный их характер. В Ляличах, в Хотени Строгановых, в Никольском-Урюпине, в Райке Глебовых, в Марьине Голицыных, в Отраде Орловых и во многих других местах можно найти росписи во много раз превосходящие те, что украшают Скогахольм. Это равно относится и к мебели, и к отдельным предметам убранства. Перелистывая “Fataburen” за последние годы, нетрудно убедиться в том, что едва ли не каждый сколько-нибудь значительный предмет меблировки, стекла, фарфора, старинной ткани, не говоря уже о картинах, находится в Швеции на известном эстетическом учете. И это в то время, когда после 1917 года десятки тысяч кресел, стульев, диванов, столов ореховых, красного дерева, карельской березы были брошены в России на произвол судьбы. А некоторые ценнейшие предметы, все же попавшие в музеи, тщетно дожидаются починки и реставрации, не говоря уже о публикации в художественных сборниках и журналах.
Впрочем, таковых ведь нет в нищей и обездоленной стране. И в то время как маленькая Швеция любовно и внимательно относится к каждой старинной вещи, к каждому произведению искусства, на территории громадной соседней страны погибают памятники, подвержен‹ные› уничтожению не только в силу равнодушия и непонимания, но в угоды какому-то психическому садизму. В московском Музее сороковых годов[75] в особняке Хомяковых уже в годы революции усилиями преданных искусству людей производились работы, аналогичные тем, что выполнены в Скогахольме. Здесь тоже восстанавливали расцветку обоев, изучали по документам, мемуарам, воспоминаниям характер обстановки, расположение вещей, организовали выставки, в том числе интерьеров по материалам старинных картин и акварелей. Но понадобилось в Москве общежитие для студентов какого-то учебного заведения, и одним росчерком пера был уничтожен Бытовой музей, точно во всей Москве не нашлось другого дома, кроме этого особняка. А немного ранее также бессмысленно и злостно был ликвидирован Музей мебели в Нескучном дворце, куда усилиями все тех же преданных делу музейных работников свезены были лучшие образчики русской и иностранной мебели из усадеб и частных собраний. Целыми комплектами или отдельными вещами были розданы отсюда вещи для обстановки квартир сильных мира сего.
74
Шведский этнографический музей на открытом воздухе был основан в 1891 году в Стокгольме в парке Скансен на острове Юргорден.
75
Бытовой музей 40-х годов XIX века был открыт в Москве в 1920 году в доме А.С. Хомякова (Собачья площадка, 7) как филиал Исторического музея. Ликвидирован в 1929 году. Дом не сохранился.