Немногие сохранившиеся после 1917 года и даже оберегаемые усадьбы-музеи, неповторимые документы искусства и быта прошлого, усадьбы, охраняемые Главнаукой[76], были также бессмысленно и равнодушно уничтожены. Один за другим были разрушены музеи в усадьбах, домах и дворцах — в Ограде, Ершове, Введенском, Яропольце, Алексине Смоленской губернии, в Остафьеве, Дубровицах, Никольском-Урюпине, Ольгове, в особняках Юсуповых, Шуваловых, Шереметевых, Строгановых, Бобринских в Петербурге, в Елагинском дворце, Гатчине. Точно нельзя было найти других помещений для всех этих домов отдыха, санаториев, учебных заведений, общежитий. Верно, нельзя было, так как на общем фоне разрушения музейные здания казались иным, благодаря относительной своей сохранности, раздражающим анахронизмом, пережитком прежде всего огульно ненавистного прошлого. Усадьбы эти внушали зависть — и потому их уничтожили. Вещи растащили, распродали... Ведь после первого периода собирательства, накопления старина оказалась — валютой. И для иностранцев русские музеи, книгохранилища, фонды стали не чем иным, как гигантской антикварной лавкой, где по сходной цене можно купить любую вещь. Вот почему с профессиональным интересом осматривал [Харземан], владелец крупнейшего книжного антиквариата в Германии, Музей книги, вот почему на аукционах в Берлине и Лейпциге появились картины, рисунки и гравюры из Эрмитажа, гобелены и мебель из Павловского дворца... Десятки и сотни вещей "национализированных" частных собраний, начиная с иконы и кончая бисерным подстаканником, предлагаются вниманию заграничных покупателей. Так оптом и в розницу уничтожают в России старину и искусство. А в Швеции — оберегают, реставрируют, публикуют каждую мелочь, каждый пустяк. Так поступает “буржуазная” культура. Но ведь все же... культура...
А в России о старом искусстве надо писать лишь в прошлом времени. В России над старым искусством остается лишь положить на могилу венки сплетенных воспоминаний.
Марфино
Марфино — другой усадебный центр на дороге из Москвы в Дмитров. Марфину Паниных посвящена статья Вейнера[77], виды Марфинского парка были изданы за границей в серии превосходных литографий, получивших довольно широкое распространение. Марфино описал Карамзин...[78]. И усадьба, безусловно, того заслуживала. В ней не сохранился старый дом XVIII века. Но другой, пришедший ему на смену, прекрасно соединился с окружающим ландшафтом. Самое неожиданное в нем — не столько псевдоготический стиль, сколько расцветка — нежно-розовый тон стен. Точно кому-то захотелось поиграть в рыцарскую эпоху, создать здесь, около Москвы, обстановку, созвучную романам Вальтера Скотта...
Дуга изломанного в своем протяжении моста, украшенного аркатурой, отражаясь в воде, образует правильный круг. Краснокирпичная, обнаженная кладка — лишнее звучное пятно в осенней палитре красок; под лучами сентябрьского солнца золотом горят обсыпающиеся на воду, плывущие по ней червонными блестками склоненными ветвями берез оброненные листья. Справа с пригорка смотрится в воду дом во вкусе британской готики, в том стиле англизированной культуры, который и вызвал в России 30—40-х годов Алупкинский дворец Воронцовых, голицынскую Гаспру, а здесь, в центре России, — Быково и Марфино, последние сооружения умирающего барства. Зеленый откос перерезает песчаная дорожка; ступеньками пробегает она с террасы на террасу и, наконец, кончается у пристани, где нарядные острокрылые грифоны сосредоточенно глядят в воду. По кромке берега растут красные клены, желтые липы, белые стволы берез; красочным букетом кажется и традиционный островок, некогда соединявшийся с берегом плотиком-паромом.
76
Главнаука — управление Наркомпроса, на которое были возложены учет и сохранение памятников искусства, а также руководство музеями (примеч. ред.).