Марфино — насиженное дворянское гнездо[79]. К различным эпохам относятся отдельные его части. Спрятанная среди деревьев, нарядной игрушкой кажется барочная церковь 1707 года, крестчатая в плане, с высокими окнами, с обрамляющими стены пилястрами, украшенными затейливыми капителями и с круглым световым барабаном над средокрестием. Это прекрасный памятник барокко, быть может, лишь чересчур нарядный и пряный благодаря поновлениям, сделанным архитектором Баженовым в середине XVIII века, и характерной расцветке в два тона, розовый и белый. В ограде — могилы, осененные высокими деревьями, под одной из них прах строителя церкви, крепостного архитектора Белозерова, о котором предание, правда неосновательное, сообщает, что был он насмерть засечен помещиком князем Голицыным.
“Вид усадьбы Марфино Московского уезда”. Литография середины XIX в.
Осенью архитектурный марфинский парк кажется прозрачным; четко выступают в регулярном строю высокие и прямые липы, причудливое кружево ажура плетут они своими ветвями на фоне светло-синего неба. Облетевший лист застилает дорожки и траву куртин. За парком, около вала, его ограждающего, откуда открывается такой заурядный, но вместе с тем всегда полный настроения вид на распаханные поля, стоят два уцелевших от XVIII века классических дома с колонными портиками — это здания бывшей псарни, последние свидетели вельможных охот.
Немые спутники былого — белые дома и павильоны с колоннами — подсказывают вид Марфина в его классическом уборе. Судя по двум еще сохранившимся в парке беседкам, в построении усадьбы участвовал изобретательный мастер, хорошо знакомый с основами классики — античным миром и бессмертным творчеством Палладио. Две беседки — одна в конце парка, неподалеку от дома в виде полуротонды, другая над прудом, двухэтажная — как-то невольно заставляют вспомнить работы Львова. Полуротонда, верно, задуманная некогда как украшенная колоннами ниша среди невысокой зелени деревьев, точно перенесена сюда из южных стран — так и хочется представить ее себе над морем, где-нибудь на скалистом уступе; и чудятся в пролетах колонн кусты роз и олеандров, и синее море, и лазурное небо, и в сизом мареве исчезающий скалистый мыс. Здесь же, в Марфине, — это белые колонны, полукругом держащие полусферический купол, белые столбы среди черных стволов обнаженных лип. Одна колонна уже кем-то выбита — и оттого еще бесполезнее, еще никчемнее кажется теперь эта эстетическая затея ушедшей в небытие прошлой жизни. Другая беседка поражает своей оригинальностью — ротонда — самая типичная, с выисканными, прекрасно спропорционированными формами, вознесена на октогональный павильон с арочными пролетами, служащий ей основанием. Разросшиеся кусты скрывают основание, и в неподвижной глади воды отражается лишь второй этаж беседки — круглый колонный храм. Надписи испещряют стены и колонны — вирши, имена, даты — наивные и дикарские попытки дешевого тщеславия сохранить свои имена urbi et orbi...*(* "Граду и миру" (лат.), те. “для сведения всех" — слова, произносимые во время богослужения папой римским.)
В Марфине дом отдыха — во всех комнатах стандартные кровати. Верно, содраны старомодные обои, забелены орнаментальные росписи. Второй раз, как прежде перед французом, покинули дом старинные портреты; Панины и Тутолмины с портретов Вуаля, Рослина, Орлова сошли со стен залов и гостиных и разбрелись по музеям Москвы и провинции. В кладовых и музейных хранилищах встретились они с другими портретами, живописными и скульптурными, работы Шубина и Мартоса, с картинами и мебелью, уцелевшими от разгрома другой панинской усадьбы — села Дугина Смоленской губернии. Марфино еще живет — Дугино же, с его картинами старых мастеров, фамильными портретами, белым залом, украшенным бюстами Паниных, пропало безвозвратно. Даже не оставило оно по себе фотографической памяти, и лишь рисунок сепией в [собирательном] альбоме гр. С.А. Строгановой, промелькнувшем на московском художественном рынке в первые годы революции, дает представление об этой с большим вкусом и роскошью обставленной усадьбе, о громадном доме над прудом и обширном окружающем ее парке, по дорожкам которого проходят женские фигуры в ампирных платьях. Марфино и Дугино — эти две усадьбы являлись чудесными образчиками тонкого, вполне европейского вкуса русского барства в конце XVIII и в первой половине XIX века.
79
Марфино известно с XVI века В 1698 году пожаловано Петром I кн. Б.А. Голицыну. В 1728 году продано гр. Салтыковым: владевшим усадьбой до 1805 года. К 30-м годам XIX века имение перешло к гр. В.Н. Панину, для которого архитектор М.Д. Быковский построил в стиле псевдоготики — дворец, мост, конный двор. Паниным усадьба принадлежала до революции.