Каменный мост середины XIX века в усадьбе Салтыковых (позднее гр. В.Н. Панина) Марфино Московского уезда. Современное фото
Беседка со статуей Аполлона Бельведерского в парке усадьбы Марфино. Современное фото
Вёшки
Рядом с роскошным Марфином — скромные, но бесконечно очаровательные Вёшки Алмазовых. Здесь еще сохранился деревянный дом во вкусе классицизма — трогательный и наивный пересказ роскошных загородных дворцов Палладио под Виченцей. Только пересказ из третьих или четвертых уст... По образцу какой-нибудь виллы Меледо строили в Ляличах, в Павловске, в Райке свои дворцы Кваренги, Камерон, Львов. В камне, но всего чаще в дереве копировали их уже анонимные в большинстве случаев архитекторы, возводившие и Рождествено на Истре, и погибшее Прохорово Трубецких, и дачу “Голубятню” под Москвой. Эти доморощенные перефразы в свою очередь служили образцами для строителей деревянных помещичьих домов в Костромской, Ярославской, Тульской, Калужской губерниях, домов, поражающих иногда курьезными формами, оправданными, однако, и логически вытекающими из конструкций. Так, вырождаясь и мельчая, но вместе с тем приспосабливаясь к строительному материалу, рассыпались по России побеги большого европейского искусства. Но точно так же как в полевых анютиных глазках, в безыскусственной луговой гвоздике, так и здесь, в этих подчас наивных постройках, заключена своеобразная прелесть простоты, очарование милой и наивной стилистической несуразности. Именно так воспринимаются Вёшки. В центре плановой усадебной композиции дом с колонным портиком, поддерживающим балкон перед надстроенным над центральной частью мезонином; сбоку отходят, закругляясь, галерейки — галерейки, собственно, состоящие из деревянных столбов, несущих крышу, приводящие к двум совсем маленьким флигелькам.
Пусть традиция, пусть раз усвоенный шаблон продиктовали эту планировку дома — все же, думается, отвечала она старому укладу жизни с желанием отнести подальше, но вместе с тем и не окончательно оторвав от жилых и приемных комнат кухню и помещения челяди, необходимые “задворки” жизни. Различаясь лишь направлением и характером галерей — то круглящихся, то прямых, то открытых, то забранных окнами, — этот план встречается бесконечное число раз — в Райке, Архангельском, Остафьеве, Гребневе, Валуеве, Останкине, Ляличах, Рождествене, Гурьеве [нрзб.], Средникове, Осташове и многих других местах.
В Вёшках же этот пришедшийся по вкусу палладианский план особенно интересен своими малыми размерами. Это архитектурная миниатюра, копия с копии наивного доморощенного мастера, многого не разглядевшего, многое прибавившего от себя. Обстановку внутри дом в Вёшках потерял уже давно, верно, при переходе своем в ведение Петровской сельскохозяйственной академии. Вот почему меньше отразились на нем революционные годы и остались нетронутыми прекрасные, лишь несколько выцветшие плафоны с ампирной орнаментацией в розетках и бордюрах, плафоны с обычным репертуаром аканфовых листьев, грифов, венков и компактных гирлянд. Даже потолки комнат в мезонине были расписаны, свидетельствуя о том внимании к художественной отделке помещений, которое, по-видимому, было свойственно устроителям усадьбы.
Миниатюрный липовый парк непосредственно прилегает к дому; дорожки и аллеи, извилистые и прямые, кажутся теперь, когда разрослись липы, совсем узкими; как обычно, одну сторону сада окаймляет пруд, а перед въездом, против полуциркульного двора-луга, стоит простенькая, также деревянная церковь с колокольней. Все в Вёшках типично и бесконечно характерно для той среднедворянской среды, которая кольцами своих гнезд опоясала древнюю столицу и губернские города центральной России.
Один за другим проходят годы, оставляя все более и более заметные разрушения — ржавеет железо, обсыпается штукатурка, подгнивает дерево; буря и ветры вырывают одряхлевшие дуплистые липы — и нет, давно уже нет заботливой руки, поддерживающей гибнущую, теперь никому не нужную старину. В Вёшках одна за другой рухнули соединительные галереи, обсыпались колонны и уныло ждет дом своего неизбежного конца[80].