— Когда все по дороге валя́т, зачем мне на обочине спотыкаться? Я ведь о коммунизме тоже думала. Он — что такое? Когда всем хорошо, я так понимаю. А это, выходит, каждому — хорошо. А как тебе хорошо будет, коли ты о себе не заботишься? Значит, каждому надо за свое счастье драться. Только локтями никого не пихай. Не прежнее время. Так ведь? А по-другому как?
— Счастье, оно тоже разное, Аля.
— Ну, я понимаю: кому — свиной хрящик, кому… Так что ж ты от меня хочешь?
Павел смутился:
— Нет, ничего.
Магеркина покачала головой, усмехнулась.
— Ты о чем? — спросил Абатурин.
— О чем?.. Блажной ты какой-то и не понятный мне.
Помолчала немного, вымолвила, будто соображала вслух:
— Нравишься, а любви нет. Может так быть?
Сама себе ответила:
— Может. А то разве выпустила б тебя из рук?
Прижалась на миг к Павлу, легонько оттолкнула от себя:
— Прощай, Паня. Всяко в жизни случается.
Постучала в кабину. Шофер остановил машину.
— Деньги я дома забыла. Вернусь. Езжайте одни.
В Магнитке Абатурин пришел в общежитие, где жил до армии.
Парни тут все были незнакомые, совсем молоденькие. Они долго советовались, как поступить, и, наконец, устроили Павла на одной из незанятых коек.
— Ты утром пораньше соскочи, — говорил ему сосед по кровати. — Хозяин со смены придет.
Павел поднялся затемно, застелил койку и, сунув чемодан в угол, пошел в контору.
Начальник отдела кадров долго осматривал его документы, без смущения сличал фотографии на них С лицом Павла и напоследок сказал весело:
— Повезло тебе, Абатурин. Рад за тебя. Где ночевал?.. В первом. Ну, мы тебя в десятое пошлем. Комната, как игрушка. Четыре койки. Две свободные. Занимай любую.
И вздохнул:
— Я лично в бараке жил. Сорок душ на комнату. Пять градусов Цельсия. В первую пятилетку.
Покусал кончики усов, подмигнул:
— Впрочем, ничего жили. Весело. Дай бог всем.
Он позвонил в жилищный отдел, договорился о койке в общежитии и, крепко потряхивая на прощанье руку, попросил:
— Не женись быстро. Потерпи. Квартир мало.
Посасывая пустую трубку, сообщил уже в спину Павлу:
— А фамилия моя — Лукин. Может, когда и заскочишь. И не женись все-таки пока.
— Ладно, — усмехнулся Абатурин. — Потерплю.
Павел зашел в общежитие за чемоданом и отправился по указанному адресу.
Трамвай долго вез его на правый берег Урала, и Абатурину понравились нарядные дома. Жаль только — возле них было совсем мало зелени.
Общежитие номер десять оказалось неподалеку от Дворца строителей. В небольшом двухэтажном доме, не считая кухни и душа, были сушилка для одежды и телефон общего пользования.
Комендант показал Павлу его комнату, выдал постельное белье, долго внушал правила и законы во вверенном ему доме.
В пятом часу дня со смены вернулись владельцы соседних коек.
«Совсем юнцы, — подумал Павел и усмехнулся: — Или я уже матеро́й стал?»
Маленького, сухощавого, похожего на мальчишку бригадира монтажной бригады звали Витя Линев.
Узнав, что Павел монтажник и назначен на стройку стана «2500», он весело похлопал солдата по плечу, сказал баском:
— Значит, ко мне.
И протянул пятерню.
Второй парень оказался сварщиком. Кустистые мальчишечьи усы никого не могли ввести в заблуждение: ему было от силы девятнадцать лет.
— Блажевич, — сказал он. — Гришка Блажевич. Кали́ при девчонках — Григорий Павлыч. Понял?
— Ясно, — улыбнулся Павел. Соседи ему понравились.
Четвертая койка в комнате пустовала.
— Свято место голо не бывает, — сказал Линев. — Пришлют кого-нибудь.
Остальные члены бригады — Вася Воробей и Климчук — жили отдельно, с семьями, и в общежитие наведывались только в торжественные дни или на собрания.
Гришка Блажевич, дергая себя за усы и припутывая изредка к русским фразам белорусские слова, объяснял Павлу, что стройка ударная и «хоть тресни, а менш ста нямо́жна». Он, разумеется, говорил о процентах выполнения плана.
Впервые поднявшись на подкрановые балки и посмотрев вниз, Павел ощутил легкое головокружение. Внизу, под колоннами огромного стана, люди казались сплющенными и медлительными, как пешие жуки.
«Тут всего двадцать метров, — подумал Павел. — Я просто отвык от высоты».
Витя Линев оказался превосходным бригадиром и товарищем. Его совсем не тянуло к позе, он отлично знал дело и, распоряжаясь, ничем не подчеркивал своего положения.
Он самолично проверил у Павла монтажный пояс, ключ, кувалду и клин — и потащил Абатурина вверх по узкой железной лестнице.