Но если подруга отчетливо знала, чего она хочет, то я наоборот. Запуталась в этой жизни так, что клубок не распутать. После расставания с Максом я перестала ждать чего-то серьезного и важного. Он разучил меня верить в серьезность чувств. Сложно было поверить в любовь, не смотря на то, что Виктор Александрович старался меня впечатлить. Я слишком боялась подпустить его ближе и потом ошибиться. Мое внутреннее состояние настолько измоталось, что выстроило прочную стену и не позволяло сердцу руководить им. В любой момент близости с Рахом срабатывали защитные инстинкты. Сломать их очень хотелось, но тут снова страхи, берущие верх над головой. Я блуждала в дебрях своих чувств и эмоций, не в силах найти выход и правильное решение. Я понимала, что мой смысл жизни где-то прячется, и понимала в чем он состоит, но как же трудно покинуть эту привычную зону комфорта. И единственный выход справиться с волнами панических атак – это работа.
«Aube», судя по последним новостям, объявили о слиянии с крупной английской компанией, которая входила в группу компаний Николаса Роксуэлла. Крупный бизнесмен, миллиардер и ас своего дела обладал жестким нравом. Об этом знали все в мире большого бизнеса. Александр Тимофеевич заметно нервничал. Теперь вопрос не стоял о контракте с обычной французской компанией, занимающейся строительством. Речь шла о контракте с самим Роксуэллом. Это позволит «Rah Industry» выйти на новый уровень. С Роксуэллом сотрудничали только лучшие, самые сильные мира сего и если «Aube» соскочат – это будет сильным ударом по компании Рахов. Потерять миллионный контракт с Роксуэллом это все равно, что остаться без штанов в кризисное время. Поэтому Александр Тимофеевич держал весь офис на коротком поводке. Все были заняты работой, а отдел планирования тем более. После того, как французы отзвонились и сообщили, что хотят провести встречу после Нового года и обсудить новые условия в контракте, которые стоит внести. Они хотели обсудить увеличение заявленного объема продукции, поэтому на планирование упала задача разработать запасной вариант таблиц и схем с планами для производства, так чтобы не было чрезмерной нагрузки на все заводы, которые были под руководством Рахов.
В один из таких загруженных дней, когда не было времени даже на обед, позвонили с ресепшена и сообщили, что ко мне пожаловал Графов Максим. Он привез какие-то картины и просит разрешения пронести их в офис.
- Пропускайте, - вздохнула я, напрягаясь. Желания видеть Графа не было никакого, но то, что он явился ко мне сам что-то да значило.
Когда в моем поле зрения появился бывший мужчина, вносивший вместе с сотрудником службы безопасности три картины, замотанные светлой тканью, стало не по себе.
Я уже несколько месяцев не видела Максима, и его внешний вид слегка удивил меня. Волосы отросли и теперь свисали почти до плеч, отпущенная борода добавляла ему возраста, а под глазами залегли темные круги. В его жизни все было не так хорошо.
- Привет, - поздоровался он, когда охранник ушел. – Давно не виделись.
- Зачем приехал? – спросила я, откинувшись в кресле, - Что за картины?
Макс, похудевший так, что оверсайз одежда смотрелась на нем, как мешок из под картошки, аккуратно снял плотный материал с одного из полотен. Я громко втянула воздух. Я и забыла, что у него остались эти фотографии.
- У меня есть клиент, - он продолжил открывать полотна, на которых была изображена я. Фотографии Максима, которые он сделал во времена еще наших страстных отношений. Тогда он оформлял их в большой формат картин и неплохо на этом зарабатывал. Оставалось их три, и Максим собирался оставить их себе.
Фильтр угольного цвета не был черно-белым но давал свой эффект загадочности. На меня смотрели три безумно красивые девушки с кучерявыми волосами и без грамма косметики. Глаза блестели, пойманные в моменте радости, а на губах играла ослепительная улыбка. Помню, что смеялась в тот момент, когда Максим меня фотографировал. Это была домашняя съемка в его квартире. Совсем незапланированная, после очередной совместной ночи. На мне был вязаный кардиган. На одном из фото я в профиль, где видно обнаженное плечо, на втором я стою на коленях, обнажив оба плеча, полностью открывая ключицу, а на третьем лежу на белых простынях, а кардиган едва прикрывает бедра. Все три фотографии, три картины дышат какой-то своей слишком живой, яркой энергетикой. Тогда мне казалось, что я счастлива. Тогда я чувствовала, а сейчас так не могу.