Домой мы добрались уже после полуночи. Я с улыбкой наблюдал за тем, как Алина милуется со своим котом, чьё мурлыканье наверняка слышали соседи снизу и сверху. Со мной он никогда не мурлыкал. За такое я готов простить ему пожеванный галстук, который он принес в зубах, когда мы с Алиной появились в гостиной.
- Ты плохо на него влияешь, - упрекнула Алина, забирая у Лео галстук, - Мой кот становится таким же деловым, как и ты. Не удивлюсь, если в следующий раз он соберет всех местных сородичей и устроит совещание в твоем кабинете. Будут обсуждать составы производимых кошачьих кормов.
- А я вот тоже не буду удивлен, - усмехнулся я, - Вполне вероятно, что он тут устраивает вечеринки в мое отсутствие.
Зная, что говорят о нём, рыжий прохвост громко мяукнул и, вырвавшись из объятий хозяйки, направился в сторону кухни, откуда через минуту послышался грохот посуды.
- Лида будет недовольна, что он без нее навел порядок, - рассмеялся я, но даже не подумал пойти проверить, что в этот раз Лео учудил. За то время, что он продолжал жить в моей квартире, я уже привык к его привычке спать на кухонном гарнитуре. Кот Алины умудрялся найти самые невозможные места для сна.
- Это он еще не прыгал тебе на голову сверху, - скромно улыбнулась Алина. Она повернулась к окнам и затихла. Я заметил, что ей нравится наблюдать за городом, располагающимся снаружи, будь то в офисе, или же дома. В такие моменты, она казалась такой далекой от царящей вокруг суеты. Погружалась в свои мысли. Жаль я не слышал и знал этих мыслей, а ведь так хотелось знать о чем она думает.
Подойдя к ней, я обнял ее со спины, положив подбородок ей на плечо. Вслушивался в ее дыхание, чувствовал его, как свое собственное. Дышал вместе с ней. Тихо, в унисон.
Извернувшись в кольце моих рук, Алина приподняла подбородок. Она снова и снова поражала меня своим взглядом. Я готов был пропасть, утонуть в этих карих бездонных блюдцах.
- Я в глазах твоих утону – Можно? – осипшим голосом спросил я. В этот миг все вокруг нас просто перестало существовать. Только я и она. Только мы вдвоём. И воспоминания, уносящие в тот день, когда я читал Асадова в доме ее бабушки.
Ладонь Алины взметнулась вверх и легла на мою щеку, даря мне тепло, в котором я готов был забыться.
- Ведь в глазах твоих утонуть – счастье, - продолжил я выдавать свои эмоции постепенно, словами поэта, который когда-то, как и я был влюблён. – Подойду и скажу – Здравствуй! Я люблю тебя очень – Сложно?
- Нет, не сложно это, а трудно, - с придыханием продолжила Алина, не дав мне продолжить строчки. Я ощущал то, как она дрожит. Ее этот момент волновал не меньше, чем меня. – Очень трудно любить – Веришь?
Знаю.… Верю…
- Подойду я к обрыву крутому. Падать буду – Поймать успеешь? – в глазах Алины вспыхнул вызов. Она проверяла меня, пусть и чужими цитатами, но выдавала все свои страхи.
- Ну а если уеду – Напишешь? – сердце в грудине устроило бедлам, пытаясь сбежать от эмоций, но я продолжал.
- Только мне без тебя трудно! Я хочу быть с тобою – Слышишь? – голос Алины дрогнул, но взгляда не отвела. Продолжала смотреть, уничтожать меня, подчинять себе. – Ни минуту, ни месяц, а долго. Очень долго, всю жизнь – Понимаешь?
- Значит вместе всегда – Хочешь? – все внутренности от этого вопроса перекручивало, разрывало на части, - Я ответа боюсь – Знаешь? Ты ответь мне, но только глазами. Ты ответь мне глазами – Любишь? Если да, то тебе обещаю, Что ты самой счастливой будешь…
Эту строчку исправил сам, оказавшись в том положении, где признание остается за мной.
- Если нет, то тебя умоляю, - почти не дыша, продолжила Алина, - Не кори своим взглядом, не надо. Не тяни за собой в омут. Но меня ты чуть-чуть помни…
- Я любить тебя буду – Можно? Даже если нельзя… Буду! – очередное признание с моих губ почти не слышно, но мы улавливали его губами, - И всегда я приду на помощь. Если будет тебе трудно.
Асадов, призраком, стал свидетелем наших клятв, сказанных его словами. Позволил нам признаться в чувствах, которые медленно, но так уверенно вспыхивали внутри наших сердец.