Верди возвращается на свою виллу. Венецианским провалом он, похоже, не очень огорчен. Снова принимается за работу — переделывает «Стиффелио», превращая его в «Гарольда». Хоть это и не совсем завершенная опера, она все же означает еще один этап на пути к новой, раскрывающей душу и чувства человека концепции театра, которая станет основой его музыки. Закончив «Симона Бокканегру» и «Гарольда», Верди на какое-то время откладывает в сторону нотную бумагу и закрывает фортепиано. И больше, чем обычно, занимается лошадьми. Кроме них, его, естественно, заботят земля и хорошие удобрения, чтобы вырастить более высокий урожай. Жалуется на крестьян, которых трудно сдвинуть с места, — они даже не пытаются увеличить урожай зерна с помощью новых методов обработки. Верди обходит свои владения, переезжает с фермы на ферму, все осматривает, ругает за нерадивость, подсказывает, как сделать лучше, требует усердия. Крестьяне, видя, как он подъезжает, уже знают: им крепко достанется. И привычно готовятся к этому.
Лето проходит тоскливо. Он ничем не интересуется, не читает газет, занят только своими делами и доходами. Но в конце августа снова вспоминает о музыке. Долгими летними вечерами под аккомпанемент жужжащих комаров и квакающих лягушек он читает разные драмы, стараясь найти сюжет, который можно было бы превратить в оперу. Однако ничто из прочитанного так и не пробуждает его фантазию и не трогает душу. Наконец он наталкивается на французскую драму «Густав III, король Швеции». Либретто, как он сообщает одному импресарио, «Скриб написал для «Гранд-Опера» еще двадцать лет назад (с музыкой Обера). Это грандиозная драма, великая и прекрасная, но в ней есть штампы, обычные для всех произведений, написанных для музыкальной сцены, это мне всегда не нравилось, а теперь я и вовсе нахожу это нетерпимым».
Опера предназначена для неаполитанского театра «Сан-Карло», и Торелли, директор этого театра, пишет Верди, что цензура, несомненно, будет возражать против этого сюжета, не позволит, чтобы на сцене был выведен исторически существовавший король. Верди согласен, но так как Сомма, который переделывает для него либретто, как раз «в ударе», он считает, что «лучше сначала закончить либретто, а потом уже внести изменения в сюжет. Жаль, что приходится отказываться от такого пышного двора, как у Густава III! Кроме того, будет очень трудно найти герцога такого же покроя, как этот Густав! Несчастные поэты и несчастные композиторы!». Сомма не только «в ударе», он вообще работает очень быстро — в начале ноября первый акт в стихах уже отправлен в Сант-Агату, в середине ноября отправляется второй, а к концу месяца Верди получает и третий акт. Маэстро тотчас же посылает либреттисту свои замечания. Он просит добавить огня, волнения, хаотичности, что ли, — словом, чего-то необычного, требует изменить размер и вообще черта в ступе — Верди не теоретик, ничего не понимает, — и, должно быть, на свое счастье — в эстетике, ничего не слышал о том, что пишет как раз в это время Рихард Вагнер. Но Верди — гений, величайший гений. Революцию в опере, которую он несет с собой, он проводит на деле. Он стремится к тому, чтобы слово сливалось с музыкой, хочет избежать шаблонных решений, ищет необычные ситуации, хочет, чтобы герои оперы перестали быть картонными куклами или условными символами. Он хочет, наконец, чтобы на сцене была сама жизнь, но не подчеркнуто реалистическая, а преображенная силой фантазии.
Настроение немного улучшается. Бог знает как, но ему удается даже улыбнуться иногда. И это чувствуется в музыке его новой оперы, которая оказывается каким-то очень странным соединением печали, иронии, мрака, легкости, насмешки и лиризма. В конце 1857 года, словно соревнуясь в скорости со своим либреттистом, маэстро заканчивает партитуру. Он доволен собой, удовлетворен сделанной работой. Наконец-то, после неуверенности с «Гарольдом», тревоги с «Симоном», после вынужденной остановки с «Сицилийской вечерней», ему удалось продвинуть вперед, развить свою концепцию музыкального театра.
В середине января 1858 года Верди приезжает в Неаполь и вручает Торелли либретто для представления его в цензуру. Он, конечно, даже не подозревает, что его ждут еще более серьезные осложнения, чем это было с «Риголетто». Время горячее, бурное — Феличе Орсини[20] совершает покушение на Наполеона III, по всему полуострову прокатывается волна революционных движений и восстаний. Пьемонт под руководством Кавура намеренно портит отношения с Австрией. В результате цензура во всех итальянских государствах становится особенно жестокой, еще сильнее закручивает гайки. Можно себе представить, как поступает цензура Королевства Обеих Сицилий, которая еще раньше — и маэстро этого не знал — запретила либретто этой оперы, изложенное в прозе. Теперь же, получив либретто в стихах, цензор приказывает все переделать. Верди читает перечень изменений, которые необходимо сделать, чтобы получить разрешение на постановку оперы, и вконец расстроенный пишет Сомме: «Мне предложили сделать следующие изменения (и то в виде милости): 1. Превратить героя в простого синьора. 2. Превратить жену в сестру. 3. Изменить сцену с колдуньей, перенеся ее в другую эпоху, когда верили в ведьм. 4. Никакого бала. 5. Убийство должно происходить за кулисами. 6. Убрать сцену с вытаскиванием наугад имен. И еще, и еще, и еще!.. Как вы понимаете, эти изменения принять невозможно. А это значит — оперы нет; значит, владельцы абонементов не заплатят два взноса; значит, правительство сократит дотацию; значит, руководство театра будет со всеми ругаться и угрожать мне потерей пятидесяти тысяч дукатов!.. Это какой-то ад!..»
Проходят дни, недели, месяцы. Верди теряет терпение. Он не может согласиться с требованиями цензуры и директора театра «Сан-Карло», который хотел бы вообще уничтожить оперу, заменив героя и дав ей другое название. В конце концов дело передается в суд, и стороны кое-как приходят к соглашению: вместо «Мести в домино», как первоначально называлась опера, театр «Сан-Карло» поставит «Симона Бокканегру», а новая опера Верди будет дебютировать в театре «Аполло» в Риме. Так, в обсуждениях разных предложений, контрпредложений, спорах, консультациях с адвокатами, в переделках, попытках найти общий язык, проходят три месяца. Верди возвращается в Сант-Агату поздней весной и пишет Маффеи: «Наверное, снова поеду осенью в Неаполь и в Рим на карнавальный сезон, если цензура пожелает разрешить оперу, которая была написана для Неаполя. Если же нет, тем лучше, я тогда вообще больше ничего писать не буду, даже для следующего карнавального сезона. Со времени «Набукко» я не имел, можно сказать, ни часу покоя. Шестнадцать лет каторжных работ!»
Римский импресарио Яковаччи берется за дело и улаживает вопрос с римской цензурой, которая оказывается более уступчивой. Она также требует изменений, но менее серьезных, не искажающих смысла оперы. Сомме опять приходится приняться за работу: король становится просто правителем, меняются время и место действия. Верди советует либреттисту: «Вооружитесь мужеством и терпением, главным образом терпением!» И чтобы как-то отвлечься от неприятностей, связанных с этим запутанным делом, он принимается за инженерные и гидравлические работы — сооружает небольшой мост через бурную речушку Онджину, чинит дорогу, строит маленькую плотину. В самый разгар этих работ случается беда — у Антонио Барецци происходит кровоизлияние в мозг. Верди и Стреппони заботятся о нем, каждый день навещают его. Маэстро совсем не переносит, когда страдает кто-нибудь из дорогих ему людей, это вызывает у него нервное расстройство, предчувствие смерти, тревогу. В одном из писем он сообщает: «Мой бедный тесть сражен тяжелой болезнью. Какое несчастье!! Какие ужасные дни! А я совсем ничего не могу делать. Старею». Верди только сорок пять лет. Постепенно Барецци выздоравливает, он навсегда останется благодарен Стреппони за помощь в этот трудный для него момент.
В начале сентября полностью переделанное либретто новой оперы под названием «Бал-маскарад» направлено в римскую цензуру. Спустя месяц приходит наконец разрешение. Закончив в Неаполе постановку «Симона Бокканегры», Верди в начале 1859 года приезжает в Рим. В конце января Франция и Сардинское королевство договариваются о союзе, и европейская политическая обстановка внезапно осложняется. Верди живет в Риме и руководит репетициями «Бала-маскарада». Получает известие о том, что «Симон Бокканегра» освистан в «Ла Скала». Маэстро пишет своему издателю: «…пока публика хорошо принимает мои оперы, обошедшие весь свет, мы квиты. Я не собираюсь осуждать ее — допускаю ее строгость, принимаю ее свист при условии, однако, чтобы с меня ничего не требовали за аплодисменты! Мы — бедные цыгане, ярмарочные комедианты и все, что хотите, — вынуждены продавать наши труды, наши мысли и наши чувства за деньги: публика за три лиры покупает право освистать или обласкать нас. Наша судьба в том, чтобы покоряться, вот и все! Тем не менее, несмотря на все то, что говорят друзья или враги, «Бокканегра» не слабее многих других моих более удачливых опер, но это опера, которая требует, быть может, более законченного исполнения и публики, желающей слушать. Печальная штука театр!!»
20
Орсини Феличе — участник революции 1848–1849 годов. В 1858 году был казнен за попытку убить французского императора, в котором видел опору итальянской реакции.