Войдя с Таи на руках в озеро по пояс, он опустил ее тело, давая воде смыть грязь и песок. Потом молча понес ее к огню. Она все еще напоминала безжизненную куклу. Ее даже не смущала собственная нагота.
Аким видел, как бьется голубая жилка у нее на шее, ощущал, как под его руками теплеет ее кожа. И это будило в нем желание, темное и горячее.
Он усадил ее себе на колено, обернул свою рубашку вокруг ее плеч, поднес к ее губам кожаный мех с вином, который нашел в тайнике какого-то рыбака вместе с трутом для огня и снастями для ловли рыбы.
Бесцеремонно влив ей в рот добрую порцию, он подождал, пока она откашляется. Потом влил еще. Она задышала чуть тяжелее, согревшись возле костра и немного захмелев. Ее кожа порозовела, запах волос стал более ощутим и щекотал Акиму ноздри. Он шел по этому запаху днями, улавливая его среди лесов, в влажном бризе рек, в жаркой сухой пустыне. Ему казалось, он мог идти за ней вечно.
И когда его рука провела по ее шее вниз, следуя за темным локоном, спускавшимся по груди, она вздрогнула и попыталась повернуться к нему.
Аким нагнулся и прихватил зубами ее шею, пробуя кожу на вкус. Таи вскрикнула, но он не дал ей вырваться. Ее маленькое тело напряглось, она оживилась и стала сопротивляться. И тогда он развернул ее лицом к себе, заводя руками ее бедра по обеим сторонам от своего тела. Она сидела на нем, ощущая, как растет и крепнет его желание, глаза ее расширились от страха. Это лучше, чем ничего, это хотя бы какая-то эмоция. Но этого недостаточно.
Аким ухватил ее за волосы и дернул голову назад. Она захрипела, извиваясь в его руках. Когда его зубы нашли розовый сосок, Таи все еще тряслась от страха. Но вместо того, чтобы ощутить боль от его укуса, она внезапно почувствовала ласку влажного языка. И не понимая, что происходит с ее телом, замерла, выгнутая, словно лук в его руках.
Ее маленькие грудки торчали вверх, доступные его рту. И Аким жадно лизал и сосал их вершинки, пока не ощутил в ней перемену. Она стиснула его тело бедрами и застыла.
Таи никогда не была с мужчиной, не знала интимных прикосновений и не подозревала, как может реагировать на них ее тело.
Ей словно надавали по щекам, приводя в сознание, а потом снова заставили провалиться в темную бездну. Она не понимала, откуда взялась эта жаркая волна, что поднималась все выше и выше.
Аким взял ее за затылок и заставил посмотреть ему в глаза. Они были темно-синими? Карими? Не разглядеть.
Словно увидев что-то, что искал, он снова прихватил ее кожу на ключице зубами, и Таи ощутила его горячие, грубые ладони на своих ягодицах. Он сжал их и начал медленно двигать ее: вперед, назад. Самым сокровенным местом своего тела она ощущала, как он пульсирует и бьется под ней. Словно сама жизнь.
Она не знала, почему схватилась за его огромные плечи, почему не оттолкнула и не убежала с криками.
Он вдруг показался ей единственным живым существом, которое точно знало, что творится у нее внутри. И от одиночества, от отчаяния она сама потянулась к нему.
Когда Аким понял, что она сдалась, то лег на спину, устроив ее на себе. Провел руками по гладкой спине, узкой и хрупкой, по неожиданно пышным полушариям пониже, по стройным и крепким бердам. Какая у нее гладкая кожа, какие нежные локоны. Она дышит, как испуганное животное, но он всем своим нутром ощущает и другое — в ней разгорается желание.
Аким целовал, покусывал, лизал ее, как зверь, каким и был наполовину. Она вздрагивала, но не отталкивала. Это давало ему понять, что он действует с ее молчаливого разрешения, не против воли. Он желал, чтобы и она захотела его, и в их ослепительной страсти исчезла ее холодность, отчужденность, нежелание жить дальше.
Он повернулся, укладывая ее рядом с собой на мягкий мох, и позволил тонким дрожащим пальцам провести по своей груди.
Он видел ее испуганные глаза, в которых затаилось отчаяние. И он понимал, каково это — вдруг осознать, что ты один во всей Вселенной.
Его рука скользнула между ее ног, и девушка дернулась. Он не остановился, раскрыл складки и нашел то, что искал. Сначала она удивленно вздохнула, потом кровь прилила к ее лицу и шее, и глаза ее от стыда закрылись. Он продолжал целовать ее грудь, пока она не начала извиваться и дрожать всем телом, ловя открытым ртом воздух. И когда она вся напряглась, а потом забилась, он не отпустил ее.
Она цеплялась за него, как утопающий, наверняка не сознавая этого. Ее глаза широко распахнулись и не отпускали его взгляд, будто она боялась, что он оставит ее.
Аким зарычал, не в силах совладать со своим внутренним зверем. Он не помнил, чтобы когда-то был таким терпеливым с женщинами.
Подмяв под себя ее послушное тело, он коленом раздвинул ее ноги и вошел одним стремительным толчком.
Она закричала, и он в недоумении остановился. Запах ее крови сказал ему все еще до того, как он понял, что забрал. Она была невинной и не знала мужчин до него.
Но зверь в нем взревел еще больше. Начав двигаться, он смотрел на ее лицо, по которому текли слезы. И впервые, даже не понимая зачем, прикоснулся своими губами к ее полураскрытому рту.
Соль и сладость. Он немного замедлил движения, сделав их более плавными. Она пошевелила губами, будто хотела сказать ему что-то. Он проскользнул в глубину ее рта, нашел ее язык и легонько его коснулся. Она слабо ответила. Еще и еще раз он пытался увлечь ее, лизал и посасывал ее язык, пока она не стала отвечать тем же. И когда все части его тела в ней начали двигаться абсолютно синхронно, она двинулась под ним и неумело подняла свои бедра навстречу.
Аким одной рукой опирался на землю, чтобы не придавить ее массой своего тела, а второй завел ее ногу за свою спину и проник между их телами, подталкивая ее к рубежу, усиливая ее удовольствие. Как давно он не брал женщин так, как давно не заботился о том, каково им с ними. Его партнерши либо знали, что хотят получить от него, либо умирали, встретившись с его Альтер эго.
Она застонала и стала тереться о его пальцы, как кошка. Потом и все ее тело уже следовало за ним, подчиняясь и уступая яростному напору. Он чувствовал ее запах, он упивался им, и когда она закричала, кончая, он привстал, чтобы быть еще глубже, чтобы вбиваться в нее еще мощнее. И, наконец, отпустил себя. Рыча и скалясь, он задвигался так агрессивно, что ее маленькое сладкое тело под ним снова стало извиваться.
Когда все закончилось, слышалось только их тяжелое дыхание. Они прятали свои мысли в темноте ночи.
Аким думал, что она расплачется или накричит на него, но она поднялась на локтях и заглянула в его лицо, не проронив ни звука. В ее глазах затерялись последние отблески догорающего костра. Она смотрела на него без презрения или страха, но он не смог понять, рада ли она случившемуся.