Для индивида метод проб - эволюция - является расточительством времени, для вида дефицит - не время, а как раз его отсутствие, его прекращение; время как движение, то есть наличие энергии, является проблемой для самой энергии, ищущей свой ноль. Но для вида в этом конечно нет трагедии - пока существует энергия, то есть существует время, - есть время на решение этой проблемы. Тавтология для вида - тоже не проблема, как и сама основная проблема - не проблема, пока она не начала свой путь в индивидуальном. Множество расточительных проб натолкнулось на появление игрока и самого понятия расточительности, но, не став на этом этапе менее расточительной, эволюция обидела этим игрока. Вернее сказать, осознав себя расточительным, видовое невзлюбило себя индивидуально - раз уж мы договорились о единстве, то есть тавтологии. Такое тавтологическое единство, порочный круг взаимоопределения, несмотря на свою порочность, более устойчив, чем все добродетели. Собственно он и дает им онтологический повод.
В идеале борьба между индивидуальным и видовым продуктивна, устранение физиологических потребностей является необходимым условием, а удовлетворение социальных - достаточным условием развития личности. Продуктивная борьба ограничивается лишь осуществлением воли, сиюминутность физиологических потребностей урезонивается их прогнозным устранением после удовлетворения социальных.
Зло для человека - это повышение энергии, разрыв внутренних связей, удаление от равновесия - страдания, и в этом узком смысле это понятие абсолютно для этого узкого объема систем. Для каждого человека страдания, разрушение его мечт и личности нежелательны. Для отдельных людей может варьироваться их набор и характер, но в любом случае страдания не выходят за границы внутреннего регресса - понятия абсолютной этики. Внешней этикой зло ассоциируется с неблагоприятным внешним воздействием, но это воздействие следует называть не злом, а злонамеренными или зловлекущими действиями, они являются неблагоприятными в силу того, что влекут за собой страдания, которые и являются злом для человека. Поле действия для страданий - личность, в отношении неудовлетворения физиологических потребностей проявляется видовое стимулирование, нарушающее равновесие управляющей системы, физиологические страдания - отражение разрушения в организме, синхронный с этим разрушением дисбаланс. Моральные страдания не носят такой опосредованный характер для этики - это регресс самой личности в результате сравнения моделей.
В отличие от физиологических страданий, сложность которых исчерпывается вариацией силы боли, возможная сложность моральных страданий пропорциональна сложности связей в личности. Возможность моральных страданий заложена в ограниченности способности моделирования, получения полного знания. Любой продукт отражения, планирования, воображения признается моделью, фрагментом реальности, личностью как незакрытой системой, то есть не сумасшедшей; сила моральных страданий зависит от уязвимости модели при столкновении с реальностью - в простейшем случае при очевидном сравнении с ней, то есть от того насколько модель является объявленным фрагментом реальности в действительности. Столкновение с реальностью - игра субъективная - игрок тут один; несмотря на возможную силу воздействия среды, проверка модели инициируется самой личностью и для появления обратной связи должна быть оформлена восприятием - по сути этот конфликт также моделируется, изначальная модель сравнивается с поздней версией ее элементов - с вытекающими последствиями объективных или нерациональных ограничений ума - фильтра поступающей информации. Иногда нерациональный фильтр откладывает сумасшествие, но он откладывает и обратную связь, поступательное развитие; защита заблуждения ведет только к его росту, росту потенциала катастрофы.
Проблема зла для человека сводится к удалению от энергетического равновесия - повышению энергии в результате разрыва связей. Вывод из равновесия при видовом стимулировании через инстинкты и разрушение индивидуальных моделей - вот эти частные процессы внутреннего регресса в личности. Опосредованность влияния регресса низших подсистем через видовое стимулирование на личность содержит возможность нерационального решения проблемы - устранения напряжения только в управляющей подсистеме, игнорировании первичного процесса.
Проблема зла в обществе существует условно, опосредованно - не выходит за рамки регресса индивида в своей основе, имеет своей движущей силой выгоду от чужих страданий, не разрешима для существующего общества из-за ущербности постановки самой цели - ее чистой декларативности. Проблема общественного зла - в идеологической несовместимости.
Не следует изменять масштаб этой проблемы, она может существовать только при наличии такого явления, как индивидуальность и возникает лишь на уровне индивидуальных систем, регрессирующих в процессе прогресса других объединений. В глобальном масштабе это - не проблема, а необходимое условие движения мира к устойчивому состоянию в условиях существования систем, имеющих несовместимые цели.
Существующее положение дел в обществе, то есть существование зла, - продукт стихийного гомеостаза. Стихийное движение к равновесию лишено понимания ценности существования частицы этого неорганизованного, но статистически единонаправленного движения. Очевидность того, что стихия лишена какого-либо понимания, скрыта человеческим непониманием причин катастрофических конкретных стихийных проявлений, что рождает сложную и живописную теорию, богатую предположениями. Слабость теории, частичное толкование положения дел рождает регулирование, которое реальность не любит. Если человек не управляет общественной идеологией, движение к общественному равновесию обходится без его рационального участия, реальность решает общую проблему, а на человека плюет со своей высокой колокольни.
Общество далеко от метода обеспечения идеологического единства, естественный отбор вступил в идеологическую стадию, сохраняя долю естественности - нерегулируемость. Несовместимость идеологий решается исчезновением одной из сторон, для идеологического отбора сохраняет действие незамысловатое правило, оно же обстоятельство: есть свои, и есть чужие. Чужие не являются важнейшей частью этого обстоятельства, эта часть привычна - они были всегда, новым в естественном отборе явились свои. Но слабость теории, то обстоятельство, что существующая социальная система продолжает оставаться черным ящиком и возможно таким ящиком останется, не останавливает ее глобального активного изменения - приведения структуры в соответствие с целью. Эволюция сохраняет стихийность и на высшем своем этапе. И как и миллиарды лет назад эта стихийность не исключает возможность, что эволюция минует тупик, выйдет к идеологической совместимости.
Устранение идеологической несовместимости - решение проблемы преднамеренных зловлекущих действий. Но зло будет существовать пока существуют какие-либо различия, пока существует индивидуальность, пока существует энергия, пока существует мир. Движение к устойчивому состоянию возможно только при неустойчивом состоянии. Абсолютное исключение возможности зла, абсолютная устойчивость исключает движение, само существование. Возможность зла исчезает по завершении развития, в конце мира.
Остается лишь бегство от зловлекущей среды - увеличение изоляции. Опасная теснота исчезает - мир, спотыкаясь, все-таки расширяется. Но увеличение протяженности спасительного вакуума имеет ценность только для него самого, то есть ее не имеет. Конечно, сильный разум будет чувствовать себя уютно и в межгалактическом пространстве, но - лишь на пути к невозможному.
72