Леса, болота и долины,
Стога и копны па полях,
Овраги, горы и стремнины
Мелькали только лишь в глазах.
Как молния он быстро мчался;
Лишь колокольчик раздавался;
Дрелень динь динь в ушах жужжал.
Меркурий же не преставая,
По всем по трем не уставая
Ежеминутно погонял.
На мягком бархатном диване
Еней раскинувшись лежал;
Он париться изволил в бане,
и после оной отдыхал.
Геройски члены подкрепляя,
Прихлебывал попридувая
С отъемной водкой сбитенёк;
И от четвертого стакана
Из белого лица румяна
Проскакивал и огонёк.
Дидона также на лежанке
Одна запершись без людей,
Воспоминала о зарянке
С сестрой Анютою своей;
И вдовей красотою всею
Училась нравиться Енею,
Чтоб от нее он не отстал.
Как будто сердце предвещало,
Что злобный рок уже начало
Ей горьких слез и бед сплетал.
Тогда во горницу к Енею
Курьер Зевесов прибежал,
С поспешной опрометью всею
Такую речь ему сказал:
«Здорово, брат, ты Подлипало!
«Изволь не мешкавши нимало
«Отсель сегодня ж уплетать.
«Приказ сей прислан от Зевеса.
«Смотри ж, любовная повеса!
«Чтоб слез тебе не утирать.
«Когда ж сему повиноваться.
«Трудненько кажется тебе,
«То можешь ты и здесь остаться,
«Когда не тужишь о себе.
«Тебе назначенная слава,
«И царства Римского держава
«Останется не для тебя;
«А ты как щеголь самый слабой
«Резвися на досуге с бабой,
«И с нею потешай себя».
Ужасно больно неприятна
Енею речь сия была;
Но по несчастью очень внятна.
Когда б не от сего посла
Услышал весть он таковую,
То так как травку полевую
Тогда ж его бы подкосил
И откатав его по-свойски,
В три шеи прямо по-геройски
Домой обратно проводил.
А тут совсем не то уж дело;
Не смел никак разинуть рта;
Некстати не решился смело
Поукоротать живота.
В словах он заикаясь мялся,
И с унижением извинялся
В тогдашней резвости своей;
И с клятвой дал честное слово,
Что ночью ж будет всё готово
К отъезду и с толпою всей.
По сердцу грызли как собаки;
Не знал он что тогда начать.
Троянцы были все гуляки,
Все научились куликать;
Все мнили только лишь о девках,
О супрядках и посиделках,
О вечеринках и гульбе;
То захотят ли вдруг подняться,
И не простясь ни с кем расстаться?
Еней так думал по себе.
Но Зевса строго повеленье
Нельзя никак переменить.
Скорей как можно исполнение
Ему потребно учинить.
Не сломишь хворостом обуха.
Еней пред Зевсом так как муха;
Юпитер же в сердцах жесток;
Швырком неведь куда закинет,
Что весь и след совсем простынет,
Как будто по ветру дымок.
Созвав к себе троянско племя
Приказ строжайший всем им дал,
Чтоб всяк в кратчайше само время
Себя на путь приготовлял.
Скорей чтоб парусы чинили,
И все суда приноровили
В ту саму ночь совсем в поход.
Не приказал ни с кем прощаться,
И потайком к судам собраться
Чтоб не встревожить тем народ,
А чтоб бедняжечку Дидону
Ему от слез предохранить,
Решился без пальбы и звону
Оттуда лыжи навострить.
В французском ветреном народе
Такой он выучился моде
Украдкой бегать из гостей.
И он так вздумал той же ночи,
Лишь сон ее закроет очи,
Тихонько ускользнуть от ней.
Любовь, как всякому известно,
Имеет кошачьи глаза;
Всегда пильнует повсеместно,
Не прозевает ни аза.
Проникли вдовушкины взоры
Троянские в дорогу сборы;
Смекнула скоро всё умом,
Что сей смазливенький молодчик
Лукавый был в любви проводчик,
Порхнуть задумал соколом.
О том ни слова не сказавши,
Не знала будто ничего,
Легла в постелю, в мысли взявши
Подкараулить чтоб его
Еней совсем того не зная,
И сонною ее считая,
Взяв шапку лишь хотел идти;
Дидона с ложа вдруг вскочивши
И за кафтан его схвативши
Вскричала: «Нет, брат! не уйти!