Нис и Эвриал оставляют троянский лагерь и под покровом ночи пробираются к стану италийцев. Они видят уснувших вражеских воинов и решают расчистить себе дорогу, устроив кровавую резню. Охваченные ненавистью, друзья убивают множество спящих врагов, и лишь близость рассвета заставляет их вспомнить о задании. Они покидают лагерь италийцев и бегут к лесу. В это же время к лагерю подъезжает большой конный отряд рутулов под командованием Вольцента. Издали всадники замечают среди деревьев блеск шлема Эвриала и окликают друзей. Юноши стремительно бросаются в тёмную лесную чащу и пытаются скрыться. Нис вырывается вперёд и достигает опушки леса, но тут понимает, что его друг отстал. Он возвращается обратно в лес и видит, что рутулы схватили заблудившегося Эвриала. Пытаясь освободить друга, Нис в темноте убивает двух вражеских воинов. Тогда взбешённый Вольцент, не понимая, откуда летят копья в его соратников, бросается с мечом к Эвриалу[892]. Тут от страха:
Разум утративший Нис закричал, не в силах таиться
Больше во мраке ночном и боль сносить молчаливо:
«Вот я, виновный во всём! На меня направьте оружье,
Рутулы! Я задумал обман! Без меня б недостало
Сил и отваги ему, — мне свидетели небо и звёзды!
Вся вина его в том, что любил он несчастного друга».
Так он Вольценту кричал, но уже направленный с силой
Меч меж рёбер впился в белоснежную грудь Эвриала.
Тело прекрасное кровь залила, и, поверженный смертью,
Весь он поник, и к плечу голова бессильно склонилась.
Так пурпурный цветок, проходящим срезанный плугом,
Никнет, мёртвый, к земле, и на стеблях склоняют бессильных
Маки головки свои под напором ливней осенних.
В гущу врагов бросается Нис — но только к Вольценту
Рвётся он сквозь толпу, одного лишь видит Вольцента.
Ниса плотней и плотней отовсюду враги обступают,
Колют, теснят, — но сдержать не могут натиск упорный,
Быстрый как молния меч их сечёт, — и вот, умирая,
Нис вонзает клинок орущему рутулу в горло.
Только тогда он упал и приник израненным телом
К телу друга, и смерть осенила Ниса покоем[893].
В это время лагерь италийцев наполняют плач и стоны: проснувшиеся воины видят трупы убитых ночью товарищей, и горю их нет предела. По приказу Турна рутулы насаживают отрубленные головы Ниса и Эвриала на копья и несут к лагерю троянцев. Италийцы собираются на битву и строятся, а троянцы занимают места на стенах. Несчастная мать Эвриала, узнав о гибели своего единственного сына, приходит в отчаяние[894] и теряет рассудок:
…В тот же миг из рук охладелых
Выпал челноку неё, опрокинулась с пряжей корзинка.
Вон выбегает она и, с пронзительным воплем терзая
Волосы, мчится к валам и в безумье врывается в первый
Воинов ряд, позабыв о мужах и о вражеских копьях,
Ей угрожавших, и плач полетел со стены в поднебесье:
«Ты ли это, мой сын? Ты, опора старости поздней,
Как в одиночестве мог ты меня покинуть, жестокий?
О, почему на верную смерть уходившего сына
Бедная мать не могла последним напутствовать словом?
В поле чужом добычею птиц и псов италийских
Ты — о горе! — лежишь, и тебя на костёр погребальный
Мать не положит, и глаз не закроет, и ран не омоет,
И не укутает в плащ, что днём и ночью ткала я,
Тяготы старческих лет облегчая работой усердной.
Где мне тебя отыскать? Где собрать рассечённое тело?
В поле каком? Иль вернёшь ты мне, сын, лишь голову эту?
Ради того ль за тобой по морям я скиталась и землям?
Копья в меня, в меня направьте, рутулы, стрелы,
Первой убейте меня, коль знакома душе вашей жалость!
Ты, о богов всемогущий отец, ненавистную небу
Голову мне порази и низринь меня молнией в Тартар,
Чтобы жестокую жизнь хоть так могла оборвать я!»[895]
Отряды италийцев идут на приступ лагеря троянцев, и начинается кровавое сражение. Вергилий очень точно описывает технику и приёмы владения оружием, а также ужасные раны, которые оно наносит. Сложно сказать, где поэт воочию видел эти жуткие и кровавые сцены — на арене амфитеатра или на настоящем поле боя.