Ты начинаешь, Дамет, а ты, Меналк, отвечаешь.
В очередь будете петь — состязания любят Камены[325].
Сначала Дамет и Меналк обмениваются песенными репликами (двустишиями) о своих любовных предпочтениях, затем трижды с восторгом упоминают Азиния Поллиона[326] и, наконец, заводят песни о своих стадах и загадывают друг другу загадки. Поскольку оба пастуха довольно сильны, Палемон решает на этом прекратить состязание, заявляя:
Нет, такое не мне меж вас разрешать состязанье.
Оба телицы равно вы достойны, — и каждый, кто сладкой
Не убоится любви, а горькой не испытает[327].
Знаменитая четвёртая эклога под названием «Поллион» является самой загадочной. Она посвящена близкому другу Вергилия Азинию Поллиону, консулу 40 года, участвовавшему в заключении Брундизийского договора между Октавианом и Марком Антонием. Как полагают некоторые учёные, сюжет эклоги восходит к двенадцатому ямбу греческого поэта Каллимаха из Кирены (около 310 — около 240), долгое время жившего в Александрии. Вергилий повествует о вечном круговороте времён и скором возвращении «золотого века», а также о рождении некоего загадочного младенца, с которым на землю придут мир и благоденствие:
Круг последний настал по вещанью пророчицы Кумской,
Сызнова ныне времён зачинается строй величавый,
Дева грядёт к нам опять, грядёт Сатурново царство.
Снова с высоких небес посылается новое племя.
К новорождённому будь благосклонна, с которым на смену
Роду железному род золотой по земле расселится.
Дева Луцина! Уже Аполлон твой над миром владыка[328].
Согласно философским представлениям римлян, окружающий мир развивался по спирали и каждому периоду (кругу, веку) покровительствовало особое божество. В 40 году как раз подходил к концу период правления богини Дианы («Девы Луцины»[329]), так называемый «железный век», и, соответственно, начинался период правления бога Аполлона, вместе с которым должен был возвратиться «золотой век», счастливое «царство Сатурна». Не случайно Вергилий, обращаясь к консулу этого года Азинию Поллиону, восклицает:
При консулате твоём тот век благодатный настанет,
О Поллион! — и пойдут чередою великие годы.
Если в правленье твоё преступленья не вовсе исчезнут,
То обессилят и мир от всечасного страха избавят[330].
Как уже говорилось, наступление «золотого века» поэт напрямую связывает с рождением чудесного младенца, который преподносится как «отпрыск богов дорогой, Юпитера высшего племя!»[331]. При этом, с одной стороны, младенец имеет реально существующую мать, которая вынашивала его в своём чреве, а также отца, о деяниях которого он будет читать, когда подрастёт[332]. С другой стороны, он является отпрыском богов, будет наслаждаться «жизнью богов» и «миром владеть, успокоенным доблестью отчей»[333]. По мере взросления младенца весь мир будет всё более и более изменяться и двигаться к подлинному «золотому веку»:
Мальчик, в подарок тебе земля, не возделана вовсе,
Лучших первин принесёт, с плющом блуждающий баккар
Перемешав и цветы колокассий с аканфом весёлым.
Сами домой понесут молоком отягчённое вымя
Козы, и грозные львы стадам уже страшны не будут.
Будет сама колыбель услаждать тебя щедро цветами.
Сгинет навеки змея, и трава с предательским ядом
Сгинет, но будет расти повсеместно аммом ассирийский.
А как научишься ты читать про доблесть героев
И про деянья отца, познавать, что есть добродетель,
Колосом нежным уже понемногу поля зажелтеют
И с невозделанных лоз повиснут алые гроздья;
Дуб с его крепкой корой засочится мёдом росистым.
Всё же толика ещё сохранится прежних пороков
И повелит на судах Фетиду испытывать, грады
Поясом стен окружать и землю взрезать бороздами.
Явится новый Тифис и Арго, судно героев
Избранных. Боле того: возникнут и новые войны,
И на троянцев опять Ахилл будет послан великий.
После же, мужем когда тебя сделает возраст окрепший,
Море покинут гребцы, и плавучие сосны не будут
Мену товаров вести — всё всюду земля обеспечит.
Почва не будет страдать от мотыг, от серпа — виноградник;
Освободит и волов от ярма хлебопашец могучий;
Шерсть не будет хитро различной морочить окраской, —
Сам, по желанью, баран то в пурпур нежно-багряный,
То в золотистый шафран руно перекрашивать будет,
И добровольно в полях багрянец ягнят принарядит[334].
вернуться
Луциной часто именовали Юнону как богиню родов (Юнона Луцина), но в данном случае имеется в виду всё же богиня Диана.