Пока Ханна ходила регистрировать наше участие у Кьелла Селлина, я быстро развесил тханки. Они должны были заполнить собой все помещение, чтобы ни для чего другого не осталось места. Мы выложили книги Калу Ринпоче, принесли пару спортивных матов, чтобы было где сидеть, – и готово! На следующий день состоялось открытие выставки, и все происходило так, как нам хотелось. Многие люди добирались до нашего стенда совершенно ошалевшие после всех этих обтекаемых предложений и первым делом хотели перевести дух. Сидя среди благословленных тханок, они вскоре обнаруживали, что здесь чувствуют себя лучше всего.
Наш стенд пользовался все бо́льшим интересом, и спустя пару дней многие пришли на мою вторую в этой жизни лекцию. Поскольку я никогда не учился выступать публично, моя речь отличалась скорее убежденностью, чем ясной структурой. Несмотря на это, никто не хотел уходить. Полная передача, благословение Будд и моих учителей были с нами, как всегда. Я чувствовал себя подключенным к сети высокого напряжения. В то же время другая часть моего ума дивилась тому, как много я, оказывается, знал.
Полная передача, благословение Будд и моих учителей были с нами, как всегда. Я чувствовал себя подключенным к сети высокого напряжения.
Здесь мы научились вести медитации на родном языке. Такая техника для буддизма была новой, хотя некоторые буддийские йогины объясняют и потом нараспев произносят разделы текстов – эта практика называется «гом лунг». Заслуга первооткрывателя принадлежит Юргену по кличке «Кролик» из «Скандинавской школы йоги». Его экспозиция располагалась перед нашей комнатой. Пожалуй, впервые в истории буддизм научился чему-то у индуизма, а не наоборот, но ценность нашего приобретения с тех пор все растет и растет. Юрген вел медитации своей школы йоги по-датски. Хотя их целью было расслабление, а не Просветление, важно было использовать родной язык. Правда, упражнение Юргена заключалось в том, чтобы визуализировать себя в образе золотого яйца, и я полагал, что в результате такой медитации можно переродиться птицей или приземлиться в виде омлета на стол с завтраком. Но способ обучения был хорош. С его помощью мы сохраним благословение линии преемственности, и при этом у людей не будут вызывать отторжение многочисленные тибетские слова. Вскоре друзья, которых я об этом просил, стали руководить нашими растущими группами.
В промежутках между поучениями и ночной работой я дал Прибежище нескольким людям у нас дома. Кроме того, группам давалась первая медитация на Шестнадцатого Кармапу, которую можно было проводить по-датски. Решение покинуть «башню из слоновой кости» было правильным. Хотя буддизм все еще считался пыльным и чужеродным, многим нравились его вневременные ценности. Свободные люди ценили отсутствие догм и сентиментальности, они с облегчением слышали, что наша задача – не вера, а приобретение опыта. Только за три недели сотня друзей получила связь с Учением. Многие из них относились к «духовно подвижному» типу людей, были студентами или хиппи. Но, как выяснилось, поучения могли быть полезными для всех слоев общества. Сами того не заметив, мы стали духовным центром выставки. В последний день я объяснял основополагающий настрой: достичь Просветления на благо всех. Это не более чем здравый смысл, но ни у какой другой группы не оказалось сопоставимых поучений.
Профессор Кьелл Селлин принял нас в свое большое сердце и предоставил в бесплатное пользование подвал дома в средневековой части Копенгагена. Несколько друзей помогали нам обустраивать центр. В большом помещении уже стояли колонны, которые выглядели вполне по-тибетски, и нам нужно было только их покрасить. Пятый этаж того же старого дома снимали ученики Гуру Махараджи. Они помогали нам развивать концентрацию. В то время еще полные решимости переубедить мир, они подолгу и очень громко пели «Господин Вселенной». Позже, когда они стали практичней и открыли ресторан, у кого-нибудь непременно падал поднос, полный тарелок, именно тогда, когда я начинал проводить медитацию. Двор усиливал все звуки, и в таких условиях вести новых, скованных или запутанных людей через незнакомую медитацию – это закаливало. Так что своей сегодняшней непоколебимостью я во многом обязан последователям Махараджи.