— Расскажи я о людских делах, — промолвил заяц, — ты от удивления тотчас напустишь лужу и, такая плоская и круглая, поплывешь по ней, словно лодка.
— Довольно похваляться, рассказывайте! — перебила черепаха.
И заяц начал:
— В наших краях, где прекрасны Три горы, пики словно лезвия мечей пронзают небеса. А если оставить горы и обратиться к водам, мы увидим, что впереди — «вешние воды наполнили озера». Позади же — «летние облака неисчислимы на причудливых вершинах».
Под горой расчистишь местечко и построишь крохотную хижину, крытую травой. «На одной половине хозяин — прохладный ветер, на другой — светлая луна». На земляных ступенях плащ и шляпа от дождя так опрятны и чисты. Нигде таких не сыщешь! Журавли курлыкают, в поднебесье фениксы парят. В горах выкопаешь целебную траву, в речке наловишь рыбы. Не блаженство ли?
В синем небе безмятежна ясная луна. И ты, один среди горных вершин и ущелий, затворяешь калитку. Тучки вольные здесь любуются своими тенями. Эти дивные красоты не имеют себе равных. И ты, подобно тучкам, чужд суете мирской. Кто здесь тебя разыщет?
Минуют холода, и снова потеплеет. Так я угадываю, когда какая наступает пора. Уходят дни, проходят месяцы. Я потерял счет времени.
Там, в глуши, где синие реки и зеленые горы, роскошны цветы и густы ароматные травы. Фениксы и павлины перекликаются друг с другом, ведут беседы. Вот это Кленовые скалы. Попугаи, кукушки, иволги наперебой щебечут, заливаются. И в той долине и другой раздается пение. На закате под хмельком любуешься дивными пейзажами. На вершинах Куньлунь, раздвинув белые тучки, смотришь вниз. Вот гора Тайшань — зеленый дракон, Хуашань — белый тигр, Хэншань — черная черепаха, еще одна Хэншань — красный феникс. Реки Сяо, Сян и озеро Пынли служат мне платьем, а реки Хуанхэ и Янцзыцзян — поясом. Красоты реки под Красной стеной воспеваю я в стихах. Сиянием месяца в горах Эмэй, хмельной, наслаждаюсь. Лекарственные травы на Трех горах священных рву, сколько захочу. Омывшись в водах озера Дунтинху, возвращаюсь в горы. Крутые горы — мне дом родной. Опавшие цветы — моя постель, и я, блаженствуя, вкушаю покой. Меж деревьев ясная луна — мой близкий друг. Шелест ветра в соснах — приглушенное звучание комунго. На каменное изголовье приклоняю голову и забываюсь. Только бы не разбудило меня журавлиное курлыканье, доносящееся бог весть откуда! Много ли, мало ли времени пройдет, я проснусь и по тропинке каменистой, на посох опираясь, поднимаюсь на Ханьшань. Брожу где вздумается. Белые облака тянутся на тысячу, на десять тысяч ли. На речках — яркий свет луны. Вокруг громоздятся горы. Ну прямо «Три горы наполовину обрушились у края синего неба. Воды струятся, реку на две разделила Отмель белых цапель». И я, блаженный, обитаю средь этих гор и рек. Да предложи мне высший чин, разве я променяю на него эту красоту?!
Я поднимаюсь на пригорок с восточной стороны. Веет ветерок, и я бесконечно наслаждаюсь прохладой. А то склоняюсь над рекой и сочиняю стихи. Так и не проходит мой восторг. «Луна из утунов светит прямо мне в душу. Ветер из-за ив овевает мое лицо». Чем не друзья мне прохладный ветер и ясная луна?! Живу я без недугов, как подданный Фуси, живу отшельником в дивном краю и наслаждаюсь видами гор и рек сколько душе угодно. Кто меня осудит?
Пышно расцвели персики и сливы, ивы склонили зеленые ветви. На берегах речек красавицы со всего света белье стирают, плавно взмахивая крохотными ручками. Бывает, зачерпнут воды ладошкой и, пугливо озираясь, моют груди, похожие на тушечницы. Мне эти девушки напоминают лотосы в Яшмовом пруду.
А как глубоки тени и ароматны травы в день Тано. Красавицы в зеленых платьях и красных юбках качаются на качелях. А это так напоминает происходившее у башни Кванхаллу!
Мне, обитателю прекрасных гор и рек, доставляет самое огромное блаженство любоваться этими несравненными красавицами.
Черепаха рассмеялась:
— Вот смешно! Ха-ха! Ваши речи — пустая похвальба. Кто станет слушать эту болтовню! В вашей жизни вас подстерегает восемь неприятностей. Слушайте-ка лучше обоими ушами!
В лютые морозы средь зимы землю запорошит белым снегом. Крутые пики и утесы покроются льдом, а множество ущелий тоже заполнятся снегом. Где вы будете бегать? Это первое.
Ветер северный нагонит стужу, по каменным расщелинам тогда уж не ищите, чем поживиться. Дрожать вам, облизывая нос! Тут поневоле запоешь о злосчастной судьбе. И это второе!
Но вот весенний ветер принес тепло. Травки или цветочков вы только что поели и возвращаетесь обратно в горы. Как вдруг орел, поджав когти, кидается стрелой. Глаза его горят. Вы заметались, маленький такой, забились в щель под камень, и демоны мерещатся вам. И это третье!
Летом же, в самый зной, в горах и долинах вдруг вспыхнет пожар и вскипит вода в реках. Из вас вытапливается сало, и каждая шерстинка опалена. Высунув язык, дышите часто-часто и что есть духу мчитесь к роднику. Незавидно же вы выглядите! И это четвертое!
А потом покраснели клены и пышно расцвели хризантемы. Вы только что насытились плодами и ищете укромный уголок. Но вас подстерегает охотник с соколом. Уже загонщики и охотничьи собаки, учуяв вас, мчатся по следу. Вы летите стремглав, и вас от страха прошибает холодный пот. Это пятое!
Допустим, вам посчастливилось унести ноги, избежать погибели. Но меткие стрелки-охотники, укрывшись в засаде и зарядив ружья, целят вам в самое сердце. А вы поджали хвостик, чуть живой от страха, бежите что есть мочи, смотрите, куда бы скрыться. Это шестое!
Совсем изнемогший, вы прибегаете в лесную чащу, а вам навстречу полосатый тигр-великан шествует, грозя бородой из железных нитей. Рев его подобен грому, башка с горой сравнится, спина — что полумесяц, а шерсть горит огнем. Мечом-хвостом размахивая, зверь разевает кроваво-красную пасть, обнажая острые клыки. Словно летящая молния, сверкает всюду его тело. Он рыщет по горам и ущельям, все сокрушая на пути, — с грохотом катятся камни, с треском валятся деревья. Он величав и грозен. Настоящий владыка гор! Вдруг вспыхивает в нем отвага, глаза-факелы мечут искры, он выпускает когти на передних лапах, острые, как зубья пилы. Тигр вздохнет разок — деревья закачаются, а зарычит погромче — горы так и заходят ходуном. Небо темнеет, а душа уходит в пятки. Это семь!
Едва избежав смерти, вы устремляетесь на равнины. Но там мальчишки-дровосеки и мальчишки-пастухи, отчаянно вопя, бросаются на вас с палками. У вас захватывает дух, в глотке пересыхает, а вы мчитесь куда глаза глядят. Это восемь!