— Не за что! Как не помочь бедной девушке.
— Жаль, мало таких, как вы! Еще телефон вернули и сумку!
— Да что вы, это наша работа, то есть не могли пройти мимо! Спасибо за ужин и пирожки.
— Ах да! Подождите, сейчас вернусь.
Бросаю взгляд назад: мама ушла на кухню. Тихим голосом:
— Спасибо еще раз, Валера. Поддержали историю, а то мне… — пальцем провожу по шее. — Простите, убежала, как ребенок, еще и заблудилась. Вам, наверно, от тирана досталось?
— Ничего! Не обессудь. Погоняли по ТЦ неслабо. Сама понимаешь, работа такая. Но будь осторожна, Ияр Ашурович и семья Беньяминовых шутить не любят. У них вообще с юмором туго. Уж поверь. Если пообещал, то исполнит. Совет: будь завтра.
— Ответ ваш шеф, Ияр Козлоебович, то есть Ашурович, уже получил. Пусть свои угрозы засунет… Знаете куда?
— В сумрачный мир, хотела сказать?
— Ага, именно туда!
— Не знаю, что там у вас произошло. Хорошая девчуля и будь…
— Та-а-а-ак! — прерывает мама наше перешёптывание. — Вот, в дорогу. Пирожки с капустой для вас, Валерий, а тут с картошкой — для Никиты, как вы любите.
— Не стоило!
— Нет! Нет! Вы наши спасители, это минимум в данный момент. Мужу обязательно скажу, пусть знают героев в лицо!
— Не надо! — хором гаркнули.
— Ну-у-у-у хорошо! — тянет буквы. Подозрительно осматривает нас. — Ой, телефон звонит, да что ж за вечер такой! Извините. Аксинья, проводи гостей.
— Еще раз спасибо, спокойной ночи!
— Аксинья, подумай еще раз о моих словах, не глупи и приходи завтра!
— Разберусь сама, спасибо! Пока, — тяну железную дверь.
Что это? Голос из преисподней?
— Нажрались пирожков?
Глава 18
Акси
— Нажрались пирожков?
— Ияр Ашурович?
— Вы тут? Как? Что? Давно стоите за дверью? — теряется Валера.
Никита вообще вот-вот сознание потеряет или умрет от вставшего в горле пирожка.
— Давненько! — Выходит из укрытия враг рода людского. — Все думаю, где ж мои верные солдаты? Звоню, звоню, и никак! Может, что случилось? Пойду-ка помогу, думаю, — пристукивает пальцем по подбородку. — А тут, — хлопает в ладоши, — оказывается, трапеза, и без меня. Не по-дружески, Акси. Не по-дружески!
Поворачивается спиной. Ноги на ширине плеч. Уверен в себе в любое время, в любой обстановке. Не могу оторвать глаз. Как можно быть таким красивым и гадким одновременно! Замираю. Под рубашкой вид искажен, но сейчас обзор идеален! Стыдно признаться, но в голову лезут самые разные мысли.
Черная майка плотно облегает широкую спину с бугристыми мышцами. Разноцветные языки тату ползут по шее к коротко стриженному затылку. Руки складывает на груди. Что же высек на спине? Узоры вылезают, оплетая трицепсы, как плющ, до локтя и вниз. Синий, белый, красный. Это не тот Ияр, худенький, болезненный мальчик, которого унижали соседские мальчишки и старшие братья! Не тот, с кем бегали по лесам, делились самым сокровенным. Думали, ничто не встанет между нами. Мир подождет. Сегодня осознала: стена выросла между нами нерушимая. Фундамент лежит глубоко под землёй.
Пока разбираются, отступаю назад. Стараюсь закрыть дверь бесшумно. Характерный звук поворачивающихся на пятке кожаных туфель. Между рамой и дверью оказывается нос туфли.
— Ты совсем спятил? Что надо? Следишь за мной?
— Больно надо! — просовывает голову в отверстие, одновременно руками пытаясь открыть дверь на себя. — Слежу, скорее, за своими пятью миллионами, чтоб не пропали. Кто ж тогда их отработает! А? Принцесса?
— Убирайся! Распрекрасную башку не забудь, или сейчас перережу дверью.
— Завтра в десять. То есть…
— Ш-ш-ш.
— Через восемь часов! Вот список дел. — Маленький сверток раскрывается до пола. Превращаясь в устав.
— Строгий дресс-код. Прячь девственную троечку под нормальную блузку, юбка ниже колен. Не хочу, чтоб мои парни думали о твоих неизведанных полушариях. Прятались по туалетам.
— Ш-ш-ш, мама… — прикладываю палец к его губам.
Кусает.
— Ай! Да, мама.
— Аксинья? Что такое? Что стоишь около двери? — доносится звук из кухни.
— Да заело, мам, сейчас. Ш-ш-ш. Решил напомнить это на ночь глядя?
— Ага.
— Не пробовал к психиатру сходить? Или всех сотрудников объезжаешь по вечерам, напоминая, кто, когда и в чем должен прийти?
— Ты особенная! С первого раза, и со второго, третьего, и даже с десятого плохо запоминаешь.
— Какая забота! Польщена, — прикладываю руку к сердцу. — Вот тебе низкий поклон, прости, кокошник забыла надеть.
— Ничего! Привыкай. Это будет твое обычное положение.
— Ияр Ашурович! Ваш отец на линии, — в этот момент пихаю нос его ботинка и захлопываю дверь.
Смотрю в глазок!
На всю лестничную клетку орет:
— Аксинья, до завтра! — Стучит по двери. — Или пойдем в сумрачный мир. Вместе.
Глава 19
Ияр
А-а-а-а-а. А-а-а-а-а.
Прикосновения холодным пальцем по моей губе. Захватывает дух.
На глазах повязка. Сорвать невозможно. Темнота.
— М-м-м-м-м.
Дьявольское сопрано, ласкает слух. Где-то совсем рядом. Прикладываю все усилия, срываю ткань. Тот же лес. Телом чую опасность.
По земле стелется туман. Не пройти. Она зазывает. Готов все отдать, чтоб догнать.
— Лай-ла-ла-ла-а-а-а-а, лай-ла-ла-а-а-а-а.
— Стой!
Сыро, чавкает под ногами. По колено проваливаюсь в трясину. Выбраться не получается. Чем больше злюсь и дергаюсь, тем больше погружаюсь. Паника закручивает штопором с разных сторон. Трудно дышать.
Лунный свет освещает затуманенную тропинку. На носочках в темноте крадется силуэт девушки.
— Стой! Стой! Помоги мне!
В ответ задорный детский смех.
— Бред какой-то.
— А мы всегда будем вместе? — писклявый голос.
— Что? Почему постоянно преследуешь? Кто ты?
Шаг вперед, маленькая фигурка в бледно-голубом платье кружится. В руках предмет, подпевает ему. Останавливается. Босиком семенит, петляя из стороны в сторону. Голова чуть опущена вниз. Сутулится. Черные, длинные, взлохмаченные волосы прикрывают пол-лица. Подойдя, выравнивается. Смотрит в упор одним глазом, половинка губы растягивается в улыбке. Знает финальную сцену. Это забавляет. Более жуткого явления не видел в своей жизни.
Вытягивает руку вперед, дает знак «повернись назад». Не нужно догадываться, рычание за спиной ближе, чем в прошлый раз. Медленно поворачиваю голову, громкий вой животного выбрасывает из потустороннего мира.
Осушаю графин с водой.
— Чертовщина! Алиса, к чему сон: грязь, волки, лес, девушка? Отлично — к беде!
Бегом принимаю душ. Одеваю костюм от Armani. Мчу из коттеджного поселка в город на встречу с отцом. Конечно, ожидание встречи с гражданкой Поляковой будоражит сильнее.
***
«Беньяминов Ашур Тиглатович».
По детской привычке стучу, прежде чем зайти. Не дождавшись приглашения, опускаю ручку.
Отец разговаривает по телефону, поднимает правую руку, давая понять, чтобы оставался на месте. Спасибо, что не выгнал за дверь. Как в детстве. Мне двадцать пять, успешный бизнесмен, в подчинении пара сотен человек, и это только в офисе, не считая простых рабочих.
Сейчас стою как провинившийся мальчишка. Ужасно раздражает. Отец заканчивает разговор, не спешит переходить к объятиям. Вообще говоря, он и раньше не славился чувствами к родным, повторяя: «Это слабость! Родился мужчиной, так будь им, а не пародией с розовыми соплями». Только Иштар, его маленькая копия, входит в группу исключений.
Делает запись в блокноте, чиркая ручкой. Время быстро прошло, но он совсем не изменился. Все такой же властный, с холодным, расчетливым взглядом, стальным голосом. Темно-синий костюм сидит как влитой. Ни одного намека на полнеющее брюхо.
Человек без возраста, только серебристые нити в густых волосах свидетельствуют о годах.
— Сын! — отрывается от записей, раскрывает объятия. Улыбается, и морщинки собираются в уголках глаз.