Но на сей раз Ремус определенно расслышал в его голосе нотки усталости.
Дождь. Каждый день — сплошной дождь.
"В пизду эту Эванс", — мрачно подумал Сириус. Семестр еще толком не начался, а от нее уже одна головная боль. От нее и этого Сопливуса, ебать его в рот…
Ему хотелось сигарету. Этим летом Сириус начал курить — чтобы чем-то себя занять, пока живет у Поттеров, и чтобы не зацикливаться. С сигаретой жизнь становилась терпимой, а воспоминания — сносными. Черно-алые клубы темной магии, ползущие из отцовской волшебной палочки, вопли матери, вцепившийся в руку Регулус, рыдающий: "Сириус, не уходи, останься, пожалуйста!.." — когда куришь, все это казалось хуйней. А из-за хуйни на стенку не лезут. Можно было думать, не рискуя разнести все вокруг — о том, что Регулус, этот родительский любимчик, впервые за пять лет не злорадствовал — и не насмешничал, не пытался уязвить… В первый раз, и не исключено, что в последний — теперь, когда Сириус ушел из дома и поселился у Поттеров, злостных предателей крови… Сириус никогда и ни за что не смог бы возненавидеть Сохатого — но временами, и особенно прошлым летом, когда он замечал, как родители любят Джеймса и сколько они для него делают, Сириус готов был отдать все на свете, лишь бы родиться не Блэком, а младшим сыном Поттеров, и никогда не узнать, как же ему повезло.
Сохатый кое-что знал… не так уж много, но он бывал в резиденции Блэков — в этом мавзолее… не сказав ни слова, глядел на головы домовых эльфов — сморщенные, свисающие со стен; на предков, которые презрительно фыркали на Сириуса с потертого фамильного гобелена — их осуждающий шепоток: "Гриффиндорец… предатель крови…" — следовал за наследником Блэков по всем гостиным этого ебаного склепа — как и разочарованные взоры родителей. Именно в тот день Джеймс повернулся к Сириусу и сказал: "Бродяга, ты же знаешь, что я всегда тебе помогу? Тебе даже просить ни о чем не надо — ты только приди и посмотри мне в глаза. И я сразу же все пойму".
Сириус так и сделал, и чета Поттеров улыбалась ему все каникулы напролет, и чтобы его отвлечь, Сохатый показал, как можно незаметно выбраться из их холмистого и запущенного поместья, и Сириус дошел до той маггловской деревушки в нескольких лигах пути, и увидел, как курит какая-то милашка, и тоже захотел попробовать. Он тогда спросил, можно ли стрельнуть у нее сигаретку, и она дала ему ту, которую курила сама — с темно-красным пятном от помады на фильтре — а себе зажгла новую; он глядел на магглу сквозь едкие клубы табачного дыма и думал, что в жизни не видал зрелища охуительнее.
Так он начал курить — и не бросил, хотя Лунатик все это страшно не одобрял, недовольно косился в его сторону и хмуро язвил, что рано или поздно Сириус засунет за ухо непотушенную сигарету и подпалит себе волосы.
Нет, Сириуса не раздражал Лунатик — вместе со всеми его взглядами исподлобья и лекциями о раке легких (какая-то маггловская болячка, о которой мама-врач, должно быть, прожужжала ему все уши). Порой он бывал немного занудой, но Сириус уже давно решил, что ему, пожалуй, это нравится — как и то, что раз в месяц Лунатик превращался в кровожадного монстра, который одной левой способен вырвать тебе руки, а затем прибить ими нафиг. Сразу и монстр, и зануда — уникальный в своем роде. А еще — иногда он сжимал волшебную палочку, и в глазах у него разгорался особый блеск, и тогда Сириус видел, что Ремус тоже способен вырвать тебе руки, а затем ими прибить — вот только он никогда бы так не поступил, потому что такой уж он есть, Лунатик, воздушная зефирка внутри оборотня внутри у зануды. Единственный и неповторимый.
Эванс тоже была занудой, но совершенно другого сорта. Ее занудство Сириусу не нравилось. По правде говоря, если бы Сохатый не втюрился в нее по уши в приступе какого-то идиотского безумия, Сириус уже проклял бы ее, и не раз — просто за то, что она такая назойливая, самоуверенная и, прах ее побери, постоянно действует другим на нервы. Сохатый думал — это глупость и бред, что Эванс дружит с Сопливусом; если дать ему себя накрутить — он бы так и бегал кругами по комнате и рвал из-за этого волосы. Что до Сириуса — он считал, что Эванс с Сопливусом прямо-таки два сапога пара, и про себя даже называл ее "миссис Сопливус". Он никому об этом не обмолвился, ни словечком — даже Лунатику, потому что тот всегда делал такое неодобрительное лицо, когда слышал наезды на Снейпа… Бля, да Сириус готов был яйца свои прозакладывать — Снейп и не думал защищать Ремуса в ответ, когда слышал от своих мудацких дружков, какая погань эти оборотни, и как их всех надо собрать в кучу и перехуячить, чтобы точно подохли… О, Сириус прекрасно знал, о чем толковали между собой такие людишки…