А потом он, Сириус — он, кто должен был заботиться о Лунатике! — взял и рассказал этому ебучему гаденышу, этому дерьму с соплями, как пробраться в хижину к Ремусу. И это выплыло наружу.
Порой Сириус думал — он совершенно рехнулся… был не в себе, раз так поступил и подверг Лунатика опасности. В него тогда словно кто-то вселился… словно к нему в голову залез его ничтожный папаша и так все исказил, что Сириус взял — и сделал это. Нет, мир бы определенно стал чище, перестань его пятнать этот мелкий кусок дерьма — или любой другой Пожиратель, если уж на то пошло… но мир без Лунатика, мир, где Лунатика замучили и казнили… да без него вся вселенная стала бы неправильной.
Он осознал это только тогда, когда самое страшное едва не случилось. Жизнь — она такая.
Погода в Хогсмиде была хуевая. И, разумеется, там тоже шел дождь. Снова он — будто в мире не осталось ничего другого, только дождь, холодный, тоскливый и мрачный. Сириус чувствовал этот холод еще у Поттеров — тот напирал на окна, подбирался к теплу, что исходило от Сохатого, Чарльза, Дореи, Лунатика… Сириус так и не объяснил Джеймсу, отчего ушел из дома; сказал только, что не мог больше там оставаться, чтобы Сохатый не узнал, что это такое — когда мир становится все мрачнее и мрачнее, словно в него приходит полярная ночь. Но сам Сириус знал. И спрятал на дне своего сундука два блока "Пэлл-Мэлла" — запасся в преддверии ночей, когда бессонница приносила воспоминания о приглушенных голосах, что клубами табачного дыма расползались по его бывшему дому.
Он помог Лунатику спуститься на платформу, стараясь его поддерживать, но в то же время не сжимать пальцы слишком крепко. У Сохатого никогда так не получалось, хоть он и старался, а Хвост был еще тем неумехой: в последний раз, когда ему позволили поучаствовать, для Лунатика это закончилось переломом трех плюсневых костей — Питер уронил сундук ему на ногу. Сириус тогда влепил Хвосту знатную затрещину, а потом костерил на чем свет стоит, пока тот не разрыдался. Бедный недотепа — никакого продыху от собственного мудачества. Сириус вздохнул от одного воспоминания о той истории. Именно тогда он назначил себя ответственным за Лунатика, раз уж Сохатый и Хвост (всяческих им благ) только и могли, что щелкать хлебальником.
— Ну вот, Лунатик, — сказал Сириус, накидывая на того капюшон — волосы у Ремуса были влажные от пота, — прелестный ледяной дождичек, только для тебя, по особому заказу — я нарочно сгонял сову. Нравится?
— Как мило и заботливо с твоей стороны, Бродяга. Но в следующий раз лучше заказывай конфеты, — Лунатик явно пытался не слишком наваливаться на него при ходьбе.
— С малиновой начинкой?
— М-м-м, — протянул Лунатик, явно мечтая слопать всю шоколадную заначку.
— И голыми красотками на коробке?
— Снова зачаруешь картинку? Никто в Хогсмиде не станет продавать конфеты с малиновой начинкой в коробках "сердечком", и чтобы на крышке были изображены мастурбирующие девушки. И это, мистер Сириус Блэк, есть непреложный факт.
Сириус расплылся в улыбке.
— Все равно я не люблю повторяться.
Он надвинул пониже собственный капюшон, защищая глаза от заебавшей мороси. В нескольких шагах впереди Хвост катил по грязи два сундука — свой и Лунатика; Джеймс управлялся с оставшимися — собственным и сундуком Сириуса. Большая часть приехавших на поезде студентов ломанулась вперед, стремясь поскорее спрятаться от мерзопакостной погоды, так что свободных карет осталось немного. И у одной из них как раз пищала и ссорилась стайка второкурсниц.
Должно быть, потому, что рядом с соседней маячил Сопливус и поддерживал нетвердо стоявшую на ногах Эванс примерно так же, как сам Сириус — Лунатика.
— Зашибись, — со вздохом пробормотал Лунатик, который явно их заметил. — Джеймс уже…
— Ага, — Сириус тоже вздохнул — и застонал, когда Джеймс зашлепал к Эванс прямо по грязи. — Какого хера сейчас… Вот хули ж он не выбрал себе девчонку, которая бы от него тащилась?
— Думаю, если бы ты смог ответить на этот вопрос, — судя по голосу, Лунатику было чуть-чуть смешно, — то разрешил бы величайшую загадку человеческой природы.
— Эванс! — Джеймс затормозил перед стоявшей у кареты парочкой — так резко, что забрызгал их грязью. — Как ты себя чувствуешь?
— В основном — что промокла насквозь, Поттер, — Сириус слышал усталость в ее голосе даже с того места, где стоял. Вылитая миссис Сопливус — вот кто она такая. Этот паскудный хам даже лыбился во весь рот, пыжась от гордости за свою стервочку.