Время тянулось невыносимо медленно.
Лили совсем окоченела; пыталась как-то унять дрожь, чтобы не расстраивать Сева, но ничего не получалось — уж слишком она замерзла.
— Мы уже почти пришли, — сообщил он напряженно, стискивая ее ладонь так, словно хотел раздавить. Лили улыбнулась в темноту.
— Со мной все хорошо — ты же рядом, — от этих слов Северус почему-то содрогнулся всем телом, будто его кто-то дернул за ниточку, и отвернулся — так, что рассмотреть не получалось ничего, кроме бледного подбородка и закрывающих всю щеку волос. Лили нахмурилась… всякий раз, как она говорила что-то в этом духе, он вел себя так, словно его ударили… Да и вообще как-то слишком уж нервничал — весь день норовил от нее отпрянуть, причем ни с того ни с сего. Неужели ему не нравились ее прикосновения?
— Мы на месте, — он неожиданно замер, и Лили тоже остановилась, стиснув у горла зимний плащ, и огляделась по сторонам — но увидела только то, что выхватывал из темноты слабый огонек Люмоса; хоть час был еще и не поздний, но солнце садилось рано, а вокруг сплошной стеной возвышался лес.
— Нам нужен лунный свет, — он снова потянул ее за собой; ночная сень деревьев осталась позади, и Лили обнаружила, что ступает по открытой поляне, купающейся в лунном серебре — а в небе над головой висел ущербный диск, опутанный паутиной бриллиантово-ярких звезд.
— Какое чудо, — выдохнула она — изо рта поднялось облачко пара и растворилось в ночи. Ей хотелось сполна насладиться всей этой красотой — к тому же Северус был рядом, — но получалось только трястись от озноба, а Сев казался то отчужденным, то взбудораженным, и будто мучился от боли, но почему-то не желал ничего объяснять.
— Вот здесь, — все так же негромко сказал он, останавливаясь посреди заснеженной поляны. — Стой на этом месте.
— А ты?
— Я буду читать исцеляющий заговор, — на мгновение он сильнее сжал ее пальцы, а затем слегка отстранился. Лили поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— Поторопись, пожалуйста.
Он вырвал руку и отступил на шаг. Снова от нее отвернулся. Лили мгновенно замерзла — по телу разбегались волны дрожи; завернулась поплотнее в свой плащ.
— Вернусь через минуту, — бросил Северус через плечо и исчез в подлеске. Оттуда донесся шорох… хруст… треск — то издалека, то ближе… С каждой секундой ей становилось все холоднее, словно душу постепенно сковывал лед, но потом Сев все-таки вернулся, волоча за собой тяжеленный чугунный котел.
— Сев? — голос дрогнул — так нужно ей было туда, к нему…
— Тише — я должен сосредоточиться, — сказал он, не поднимая головы. — Стой там.
Приказ прозвучал, как щелчок хлыста; ослушаться было немыслимо. Она стояла, зябко обхватив себя руками, и ждала — ничего другого ей не оставалось.
Северус скинул с плеча котомку и распустил завязки, становясь на колени рядом с котлом. Один за другим он доставал разные пакетики и мешочки, раскладывая их вокруг себя на затянутой изморозью траве. В неверном лунном свете не удавалось разглядеть, были ли они как-то помечены, но Северус все равно на них не смотрел, потому что не спускал глаз с котла. Развязав первый мешочек, он добавил в будущее зелье несколько щепоток содержимого; затем последовал второй мешочек — и третий, и четвертый… Из волшебной палочки в котел уверенно полилась струя воды; левой рукой он достал все из той же котомки черпак и, ни на секунду не отрывая взгляда от зелья, принялся его помешивать, беззвучно что-то шепча и добавляя туда все новые и новые ингредиенты. Жидкость закипала, затуманивая воздух над землей — какой-то едкий запах шибанул в нос, защекотал горло, и Лили поперхнулась, но Северус даже не шелохнулся.
Он поднялся на ноги, так ни разу на нее и не посмотрев; взял небольшой мешочек, развернулся спиной к исходящему паром котлу и пошел от него прочь — нет, не прочь, а по кругу, по окружности радиусом метра в три, в центре которой стояла Лили. Чтобы следить за ним взглядом, приходилось все время поворачиваться; на землю сыпался зернистый белый порошок — Северус оставлял за собой дорожку… Он был босиком — Лили заметила это только сейчас, и от сочувствия тело прошила леденящая дрожь.
Замыкая кольцо, он вернулся к котлу; она уже собиралась что-то сказать, но захлебнулась воздухом: в зелье полетели остатки порошка, и у нее перехватило дыхание. Над землей набухало светлое облако гнилостно-вонючего дыма, почти скрывая Сева из виду; она закрыла рот рукой, пытаясь заслониться от этих миазмов, но они заползали в ноздри, в рот, пробирались в горло…