Северус по-прежнему на нее не глядел.
В руках он сжимал котел. Снова пошел по кругу — на этот раз в другую сторону, зелье уверенной тонкой струйкой лилось на тот белый порошок, и от него расползался омерзительный смрад… Лили задыхалась — прикрыла лицо краем плаща, но это зловоние было повсюду; желудок скрутила судорога — кашель — она сплюнула какую-то черную дрянь, которая смердела еще отвратительнее, чем курящийся над травой дым… А потом вены словно вспороло расколовшимся льдом, и Лили рухнула на четвереньки, сотрясаясь в рвотных спазмах, будто что-то поднималось из сердца, ползло по горлу, пыталось выбраться наружу…
— Лили.
Она увидела, что Северус на нее смотрит — сквозь клубы испарений, сквозь заволакивающую воздух магическую дымку, и вся ее душа словно подалась навстречу этому взгляду.
Он вытащил из рукава мантии что-то длинное и темное.
Нож.
Протянул вперед руку — прямо над магическим кругом — и резанул себя по запястью.
Проступившая кровь в лунном свете показалась черной. Перечеркивая руку, она стекала вниз, в поднимающийся дым, и капли шипели, падая на землю… Лили задохнулась, зашлась сухим кашлем — запах из гнилостного стал тошнотворно-сладковатым, и колени стали ватными, а под кожей медленно начало расцветать несмелое тепло. Она не сводила глаз с запястья Северуса, с тоненького ручейка крови…
Он развернул кисть и полоснул себя глубже. Лили сама не заметила, как заплакала; слезы катились по щекам.
Он снова замыкал круг — шел в ту же сторону, что и в первый раз, оставляя за собой кровавую дорожку… что-то при этом говорил, но слов было не разобрать, только голос низким рокотом отдавался в ушах, расползался по телу, забирался в самую душу; темный лес заволакивало серым, точно дымом, который скрывал из виду все, даже Северуса… Студеный воздух на коже — холод снизу, от травы — Лили чувствовала все это, ощущала смесь запахов — от зелья, от белого порошка, от мерзлой земли, орошенной кровью… Внутри нарастало тепло, поднималось, как утреннее солнце над горизонтом, вызолачивало все вокруг — оно растекалось, переполняло, обращая все то, что раньше было черным, а ныне стало серым, в чистое золото, такое яркое и слепящее, что она вскрикнула…
…и со всего маху хлопнулась на землю. Моргнула. Помотала головой. Уставилась вверх, на луну. Небо было усыпано звездами; Лили выдохнула — изо рта поднялось облачко пара… И никакого озноба. Вдохнула — пахло только инеем, травой и подмерзшим дерном, и ничем больше; дрожащей рукой потянулась к губам — они оказались совершенно чистыми, ни следа той гадости, что выползла у нее изнутри.
Попробовала пошевелиться — кажется, руки и ноги стали слушаться. Морщась, она оттолкнулась от земли и наконец села; обежала взглядом поляну, пытаясь найти…
Северус не удержался на ногах, повалился на колени — там, по ту сторону магического круга, над которым все еще курился легкий дымок; он опирался на воткнутый в землю нож, словно это было единственное, что не давало ему упасть, и волосы завесой накрывали щеки, а в каждую черточку юного лица врезалась бесконечная усталость…
Он смотрел прямо на нее.
Лили онемела.
— Ты как? Все хорошо? — его голос подрагивал от напряжения, словно после пятимильной пробежки.
Она кивнула. Хотела спросить: "А ты как?" — но слова не шли на язык.
Северус не сводил с нее взгляда.
— Тебе холодно?
Она помотала головой. Он закрыл глаза, и все его тело расслабилось.
Лили совсем растерялась. Еще совсем недавно — и до проклятия в том числе — она бы непременно подбежала и его обняла, но сейчас… Она просто не могла себя заставить — от одной только мысли об этом хотелось отшатнуться; создавалось ощущение какой-то… неправильности — такой же, как когда она прикасалась к другим, когда… когда то проклятие все еще действовало…
У Сева заблестели глаза.
— Я же тебе говорил, — сказал он.
Она дернулась — словно это были не слова, а какое-то заклинание, которое просвистело прямо над головой. Ее просто тошнило… не от Сева — от самой себя… от этого заклятия — гнусной, чудовищной магии, которая изуродовала ее дружбу, исковеркала и превратила в оружие…
"Односторонняя зависимость", было написано в той книге. Что за дерьмовая бредятина.
С трудом она поднялась на ноги. Колени подгибались, и по всему телу разливалась слабость, но оставаться на месте Лили не могла. Прошептала:
— Извини… Мне… я не могу… Прости меня, Сев, пожалуйста, прости…
Пошатываясь, она выбралась за границу магического круга — а потом наконец-то совладала с заплетающимися ногами и побежала. Душа словно выворачивалась наизнанку от боли… когда она думала, что вот-вот умрет без прикосновений Сева, то чувствовала себя очень похоже.