— Еще раз огрызнешься — и я уйду, — негромко пригрозил Снейп.
— Снейп, — все еще закрывая руками глаза, сказал Ремус, — а что бы ты сделал на моем месте? Позволил бы — сам, добровольно — колдовать над собой тому, кто тебя ненавидит? Когда тебя только что ослепил один из его дружков?
— Желай я причинить тебе вред — уже бы это сделал, — холодно сообщил ему собеседник.
В наступившей тишине Ремус отчетливо слышал собственное дыхание.
А затем — какой-то шорох. "Погоди", — хотел сказать Ремус, вдруг испугавшись, что Снейп сейчас уйдет, но тот успел заговорить первым:
— Хорошенько подумай над этим, Люпин. У тебя есть вся ночь — исцелить тебя прямо сейчас я все равно не могу.
— Что — ах ты гондон! — воскликнул Ремус, начисто позабыв о недавней угрозе.
— Как всегда, красноречиво. Я устал, Люпин, и вернусь сюда утром. Тогда ты сможешь извиниться и дашь мне знать — сам, добровольно, — хочешь ли ты, чтобы я тебя исцелил. Или, если пожелаешь, так и останешься слепым. Выбор за тобой.
Сверху упало что-то легкое — на живот, поверх одеяла… Волшебная палочка.
— Снейп! — прошептал он и услышал, как замедлились чужие шаги. — Извини, что обозвал тебя гондоном. — Ноль реакции. — Но это был удар ниже пояса, — поспешно добавил он. — Как ты и сам прекрасно знаешь.
— Спокойной ночи, Люпин, — со снисходительным пренебрежением ответствовал Снейп. Ремус напряг слух, и через несколько секунд двери лазарета мягко щелкнули и затворились.
— Что ж, — пробормотал он в гнетущую тишину больничного крыла, — поживем — увидим… может быть.
Лили хотела искупаться. И немедленно.
Сначала она продиралась сквозь лес, потом бежала к замку — и дальше, по выстывшим коридорам и бесчисленным лестницам, и где-то по дороге эта мысль завладела ею без остатка: нужно принять ванну, соскрести с себя всю гадость, и тогда она успокоится и соберется с мыслями. Разумеется, это была совершеннейшая глупость: вода могла смыть только ту грязь, что пристала в лесу, и Лили это прекрасно понимала — но вместе с тем почему-то была уверена, что только ванна способна спасти ее от безумия.
Споткнувшись, она затормозила перед портретом, за которым скрывался вход в ванную старост, и чуть не застонала от облегчения — да так и осталась там стоять, беспомощно таращась на изображение, потому что начисто позабыла этот дурацкий пароль. Вот же дьявол…
— Да чтоб тебя черти взяли! — в сердцах выкрикнула она.
Картина сдвинулась в сторону, выпуская смеющуюся парочку; они немедленно остановились, как только увидели Лили.
— О! — удивилась Алиса и снова хихикнула, прижимаясь к Фрэнку; Лили от этого зрелища замутило — внутренности точно завертелись в стиральной машинке. — Извини, Лили, я тебя не заметила.
— Да нет, это я сама забыла пароль, — кое-как выдавила она. — Там есть кто-нибудь?
— Не-а, — лукаво протянула Алиса и снова прыснула, увидев лицо своего кавалера: тот пытался держаться с непринужденным достоинством, но выглядел только довольным и немного сконфуженным.
— Отлично, — Лили попыталась протиснуться в ванную мимо застывшей на пороге парочки, — большое спасибо…
— Значит, тебе уже лучше? — полюбопытствовала собеседница; Лили невольно поморщилась — и понадеялась, что это спишут на закрывающийся портрет, который как раз ударил ее по ноге.
— Станет, как только я залезу в ванну, — честно ответила она.
— Знакомое чувство, — кивнула Алиса и помахала рукой на прощание — Фрэнк как раз потянул ее за собой. — Беги тогда, ныряй, дорогуша!
Они зашагали прочь — переговаривались, склоняясь друг к другу, и Лили захотелось побиться головой о стенку.
Оказалось, что она начисто позабыла, как роскошно выглядела ванная старост, когда утопала в лунном свете, который лился сквозь окна с ромбовидными переплетами. И чем, интересно, думали предшественники нынешнего директора?.. Зачем было устраивать нечто подобное в замке, где за подростками толком никто не присматривает? Боже, да это место прямо-таки создано для парочек, которые ищут, где бы перепихнуться.
"Разве что они так заботились о повышении рождаемости — даешь побольше маленьких волшебников и ведьм", — подумала Лили, наугад поворачивая краны. От воды поднимался пар, в воздухе разливался аромат цветов и каких-то фруктов; она скинула с себя одежду, пинком отправила ее в угол и погрузилась в глубокую воду.
Тепло, наконец-то настоящее тепло…
В памяти вдруг всплыло, как она обнимала Сева и целовала его в шею; картинка так резко встала перед глазами, что Лили едва не наглоталась мыльной пены и, отфыркиваясь, вынырнула на поверхность.