Соседки не стали ее дожидаться — так и ушли втроем; правда, Корделия нерешительно проговорила: "Увидимся за завтраком", — Лили вымучила ответную улыбку, которая получилась такой же фальшивой, как и та, что была адресована ей.
Последний взгляд в зеркало — и она наконец сдалась. Да, повторять свое "я совершенно здорова" сегодня придется добрую сотню раз, и да, разгром на голове убедительности ее словам не добавит, но заморачиваться с прической все равно не хотелось. Хотелось только одного — найти Северуса. А ему плевать, какие у нее волосы.
Подхватив свою сумку со школьными принадлежностями, она шагнула на лестницу, ведущую в гриффиндорскую гостиную, и уже спустилась примерно до середины — но тут сработал сигнал тревоги. Клаксон пронзительно заверещал, ступеньки под ногами выпрямились, сливаясь в единую ленту, и превратились в гладкий спуск. Вскрикнув, Лили шлепнулась на задницу, ударилась о камень и заскользила вниз… целых три витка лестницы, а потом она врезалась — чего уж точно не ожидала!..
…в Джеймса.
Внутри стало пусто — словно чье-то заклинание разом испарило все ее внутренности.
Это была их первая встреча — теперь, когда проклятия не было, и мир не затуманивала пелена безразличия… Она впервые по-настоящему увидела Джеймса — услышала его, увидела и услышала их всех… взрыв хохота неподалеку — это Сириус, но и остальные тоже смеялись, а кто-то даже дал петуха… Ее переполняли эмоции — слишком много всего, слишком одновременно; будто в той передаче о цунами, которую показывали по телевизору — когда океан затопил дома и машины, разрушил их и разбросал одним ударом волны, а потом подхватил обломки и покатился дальше, неотвратимый и неостановимый…
Ее сумка — она повисла на шее у Джеймса, захлестнув ее петлей… Бессмысленная мелочь, но Лили отчаянно в ней нуждалась; сосредоточилась на ней изо всех сил, словно этот пустяк — единственное, что отделяло ее от безумия. Не исключено, что это и впрямь было так… как в Коукворте, в доме ее родителей; она тогда проснулась, и в ушах стояла тишина — все смолкло, Гарри больше не кричал, и в голове вдруг возникла мысль: мне надо почистить зубы. Я в пижаме, и мне надо почистить зубы.
А сейчас ей было нужно отцепить свою сумку от Джеймса.
— Эванс? — у него перехватило дыхание — то ли Лили перестаралась и слишком сильно рванула за лямку, то ли Джеймса так поразил ее сегодняшний вид — ну еще бы, после того вчерашнего кошмара… — Ты уже выздоровела?
В горле успел поселиться ком размером со скумбрию, так что вместо ответа получилось только кивнуть. Они оба дернули за сумку — одновременно, и умудрились сшибить с Джеймса очки; он нагнулся за ними, и Лили заметила Сириуса — тот развалился с каким-то ветхим фолиантом в красном кресле у камина. Сириус — и с книгой? У Лили голова пошла кругом; может, она действительно сошла с ума?
Нет, надо было выметаться отсюда, и поскорее; мысль зудела, словно комариный укус: прочь отсюда, прочь отсюда, прочь отсюда… Расталкивая толпу, Лили поспешила к выходу, но у самой двери ее схватили за руку — Джеймс! — и душа провалилась в пятки.
— Эванс? — на нее уставились встревоженные глаза, брови приподнялись над очками… "Лили, это он! Хватай Гарри и беги!.." — это были его последние слова…
Она ударилась в слезы.
— Джеймс! Что ты натворил? — возмутился мелодичный женский голос.
— Ничего! — возразил он в замешательстве. — Эванс, в чем дело?.. Что не так?
— Сохатый… — это был голос Сириуса; Лили ничего не видела из-за слез, но воображение отчетливо дорисовало, как он закатывает глаза. — Когда перед тобой плачет девчонка, полагается не стоять столбом, а начинать ее утешать.
Джеймс осторожно похлопал ее по плечу — она зашлась всхлипом и уронила лицо в ладони. Кто-то пытался ее успокоить — девичий голос шептал что-то участливое…
— Ничего-то ты не умеешь, — произнес Сириус и, судя по звукам, поднялся с кресла и подошел ближе — а потом вдруг приобнял Лили за плечи одной рукой и слегка погладил чуть выше локтя; она настолько этого не ожидала, что даже отняла от лица ладони.
— Вот так это делается, — и с этими словами Сириус подтолкнул ее навстречу Джеймсу — они налетели друг на друга, оба пошатнулись, он рефлекторно ее поймал…
— Бродяга!..
Лили стояла к нему вплотную, уткнувшись носом в школьный галстук… Но от Джеймса почему-то не пахло Джеймсовым парфюмом — наверное, еще не начал им пользоваться. Никаких знакомых запахов… лишь ароматы Хогвартса, но не ее Джеймса — ни морковного пюре, ни сливового детского питания, ни ярко-синего одеколона, которым он так щедро поливался по утрам, ни маггловской зубной пасты — Лили всегда держала в ванной небольшой запас… Только шерсть. И школьное мыло.