"Где ты сейчас?"
"Спустилась из гриффиндорской башни на два этажа".
И дальше ничего; Лили даже подумала, что он, возможно, придет сюда… но потом вгляделась — размытый свет ложился на стены коридора акварельными мазками — и увидела, как сквозь пергамент стали проступать темные линии. Она перевернула листок, и там, на обороте, обнаружилась… карта. План, который Сев набросал специально для нее. Губы дрогнули — как же давно она не улыбалась от чистого сердца…
Лили шла по замку, ориентируясь по нарисованной Севом карте, и воспоминания, как волны, накатывали одно за другим; оживали запахи, ощущения, мысли — все то, что казалось давным-давно позабытым. Во время войны она только встречалась тут с Дамблдором — появлялась через камин и не выходила из безопасного кабинета. Ей всегда казалось, что мозговой центр Хогвартса находится именно там, в директорских апартаментах; что же до его сердца — то здесь она не была с восемнадцати лет.
Тогда, накануне выпускного вечера, Лили точно так же шла по коридорам, и сверху падали снопы солнечного света — будто расплавленные колонны, и вокруг почти никого не было, потому что студенты летом выбирались на улицу, и в голове крутились мысли — что скоро она вернется домой, и что ее настоящий дом на самом деле тут, в Хогвартсе… И что мир за его стенами становился все мрачнее и мрачнее, и впереди ждала неизвестность, а школа завтра заканчивалась — словно демонтировалось и разбиралось все, в чем она привыкла искать опоры.
В заброшенном коридоре пахло пылью и запустением. Лили прошла сквозь магическую завесу — волосы шевельнулись, и кожу защекотало, точно первыми лучами весеннего солнца. На грязном полу оставались следы. Она дошла до конца прохода, распахнула двери и оказалась внутри маленькой башенки — в светлую вышину спиралью уходила череда ступенек; сверяясь по карте, вскарабкалась на три пролета и прошла в какой-то коридорчик, где раньше никогда не бывала. Он оказался очень коротким, всего несколько шагов в длину… и там, где Северус нарисовал дверной проем, была лишь глухая стена.
Лили протянула руку, но нащупала только гладкий и пыльный камень. Значит, это не морок, прикрывающий проход. Неужели она заблудилась?
— Сев? — позвала она и чуть не подпрыгнула до потолка, когда из стены появилась его рука и сграбастала ее за запястье; ругнулась, не выдержав: — Ой, черт!
Теперь на пергаменте было написано: "Иди вперед". Она чуть-чуть повернула руку — их пальцы переплелись, и ладонь Сева дрогнула — а затем он потянул ее на себя. Лили шагнула вперед и зажмурилась, когда проходила сквозь стену, но ощутила лишь покалывание и скользнувший по коже легкий холодок.
А потом открыла глаза, и перед ней стоял Сев. Который, как внезапно оказалось, был лишь немногим ее выше — всего на каких-то несколько дюймов.
Он выглядел страшно изможденным. Волосы висели сосульками, а бескровные губы почти не выделялись на фоне мертвенно-бледной кожи. Глазницы словно затопила тень — но запавшие глаза по-прежнему мерцали, как и всегда, когда его обуревали какие-то эмоции… эмоции, в которых Лили ничего не понимала.
— Сев… — прошептала она — с ужасом, потому что он казался совсем больным… стиснула его ладонь, потянулась, пытаясь прикоснуться к лицу, и он отшатнулся, словно от пощечины… Мгновение — и взял себя в руки, на глазах восстанавливая самоконтроль.
Веки защипало — так внезапно подступили слезы.
— Что же я с тобой сделала… — чуть слышно пробормотала Лили. — Как же ты сказал, что все хорошо, когда на самом деле…
— Бывало и хуже, — хрипло сказал он, но приближаться не стал — так и замер там, куда отступил. — Но это лучше обсуждать не здесь. Нам туда, — и мотнул головой, указывая на дверной проем — Лили поначалу его не заметила, поскольку не могла оторвать взгляд от этого призрака прежнего Северуса.
Проем, как оказалось, маячил у них над головами. На высоте нескольких метров.
— Но как же мы…
— По ступенькам. Не смотри под ноги.
Разумеется, предупреждение было не лишним, и разумеется, она его не послушалась — и, взвизгнув от увиденного, вцепилась в своего провожатого, обнимая его за талию.
— Сев… А где же пол? — умом она понимала, что на чем-то стоит — под подошвами туфель ощущалось твердое — но глаза видели только одно: уходящую вниз бесконечную пустоту. — Ой, божечки…
— Ты гриффиндорка или кто? — он замер в ее объятиях, и каждая мышца в его теле напряглась, как струна. Лили знала, что ему так неудобно, что надо разжать руки, но почему-то не могла это сделать. Посмотрела вверх, прямо в лицо Севу — она стояла к нему ближе, чем обычно, и на память опять пришел вчерашний вечер, и тот взгляд, ниточкой протянувшийся над заиндевевшей травой… Как и в тот раз, между ними словно возникла незримая связь… но не легилименция — никакого характерного наплыва воспоминаний, они просто смотрели друг на друга… Должно быть, он закрылся окклюменцией.