— Возможно, некоторые способности достаются не всем. Мне так явно недодали таланта так запросто расхаживать по невидимым полам.
— Или же это вообще слизеринская черта, — он применил какие-то чары, и под ногами из ничего соткалась золотистая сияющая дорожка, чуть дальше переходящая в ступеньки. — Ну что, так ты уже в обморок не грохнешься?
— А можно я прикинусь ребенком и хотя бы возьму тебя за руку?
Лили показалось — она что-то такое заметила; словно в его глазах на какой-то миг появилось нечто и тут же потухло, так что она даже толком не поняла… В общем, что бы это ни было, оно уже пропало.
— Я не дам тебе упасть, Лили, — сказал он бесстрастно.
— Знаю. Именно поэтому я за тебя и держусь, — она крепче стиснула его ладонь.
И снова что-то дрогнуло — будто у него на лице дернулся мускул. А затем Северус отвернулся, втянул голову в плечи и повел Лили за собой по светящимся ступенькам. Наверху он отменил свои чары — сияние померкло, и лестница растворилась в воздухе — и подтолкнул свою спутницу вперед. Это больше всего походило на альков, но напротив входа у него была не стена, а широкое незастекленное окно старинного типа. Похоже, Северус обустроил тут себе пристанище: на полу лежал соломенный тюфяк, рядом возвышалась стопка книг и стояла банка…
— Это что, мои звездочки? — полюбопытствовала Лили.
Она в жизни не видела, чтобы кто-то так быстро реагировал. Банка была на месте — и вдруг исчезла… Манящие чары, должно быть; Северус ее призвал и заталкивал в карман мантии, весь белый от ярости.
— Я их сохранил, — процедил он сквозь зубы.
Лили растерялась, совершенно не представляя, как теперь себя вести. Хотела к нему прикоснуться, но побоялась, что он может… взорваться или что-то вроде этого. Так что она подошла к окну и посмотрела вниз — на озеро, которое казалось посеребренным, на шпили замка в ледяных чешуйках, на вставшие цепью холмы — выпавший снег одеялом укутывал темную зелень… Белое, серое, темное — единственные оттенки; словно этот мир не знал других красок, такой холодный, суровый и беспощадный в своей красоте.
— Северус, — произнесла она — его имя паром срывалось с губ, туманило утренний воздух, — здесь ведь запросто можно замерзнуть.
— Ночью со звездочками было нормально, — он протянул ей банку — так резко, что движение напоминало выпад. — Возьми, если озябла.
Она покачала головой.
— Я себе еще сделаю, — и в подтверждение своих слов достала палочку и отправила призванные огоньки в наколдованный для них сосуд. — А эти пусть будут тебе… если ты еще тут задержишься?..
— В слизеринском дортуаре нынче небезопасно, — отвечал Сев — отрывисто и вместе с тем таким тоном, словно ему все это порядком наскучило.
— Что?! — Лили отпрянула от окна. — Как это — небезопасно? — внутри пробудилась мрачная уверенность. — Это… о Боже, это все из-за того, что ты пропустил ту встречу с Сам-Знаешь-Кем?
— Нет — из-за того, что слизеринцы своего не упустят, — бесстрастно сказал он. — Тебе не стоит об этом беспокоиться.
— Ага, ну разумеется, — она дышала часто и прерывисто — в воздух поднимались облачка пара. — Конечно, мне не стоит беспокоиться — неважно, что ты ночуешь тут, как бездомный, потому что в спальне слишком опасно! Какая мне разница, что за тобой теперь охотится весь Слизерин — из-за того, что ты сделал по моей просьбе! С чего бы это мне волноваться?
— Вот именно — с чего бы? — его голос стал холодным и колким — как растрескавшийся лед на крышах. — С учетом твоей замечательной привычки умывать руки, как только я становлюсь неудобным, я, разумеется, предположил, что и в нынешних обстоятельствах повторится то же самое.
От лица разом отхлынула кровь — и тепло тоже, они словно вытекли из нее и исчезли непонятно куда… внутри стало зябко и пусто, и язык словно прилип к гортани. А потом она увидела лицо Сева — открытое, как оголенный нерв, искреннее и безжалостное — и оно намертво впечаталось в память, продолжало стоять перед глазами, даже когда он отвернулся, и плечи его поникли.
— Приношу свои извинения, — произнес он жестко и резко. — Забудь ко всем хуям все, что я тут нес. Я… не вполне… в общем, просто забудь.